Не знаю, сколько на самом деле пришлось ждать... От напряжения холодный пот выступил у меня на лбу. Чтобы не потерять остатки воли, я вцепился взглядом в пламя свечи, стараясь при этом еще и не моргать. Оно горело ровно, значит, здесь пока спокойно... Но все вокруг него вдруг расплылось и померкло. Веки налились тяжестью, и, кажется, на какой-то миг я, не выдержав, закрыл-таки глаза. А когда открыл, увидел, что прежде почти неподвижный огонь бьется и трепещет, готовый вот-вот погаснуть.
Рядом, на краю колодца, сидела темная фигура в плаще.
- Ты звал меня? - спросил незнакомец каким-то глухим, искаженным голосом. - Зачем?
Сомнений не было. Я уже слышал его. Там, в Найтландии, возле Темноводного озера, во время битвы у Хрустальных Ворот, а может, и еще раньше - теперь трудно припомнить: где и когда. Но вот последний раз определенно ничем хорошим не запомнился...
- Хочу узнать, - выдавил я из себя, с трудом пересиливая слабость, накатившую вместе с жуткими воспоминаниями о той встрече, - чего тебе здесь надо?
- Мне? - хмыкнул он. - Сам позвал, а теперь спрашиваешь: что мне тут нужно. По-моему, не очень-то вежливо с твоей стороны. Но я не сержусь. Понимаю, не всегда получается уследить за своими нервами. А у тебя, гляжу, в последнее время проблемы. По твоему лицу видно. Неважно выглядишь.
- Спасибо, - огрызнулся я. - Мне об этом уже говорили. Можешь поблагодарить своего лазутчика...
- Ай-ай-ай! Я же ему велел и пальцем тебя не сметь трогать.
- Меня-то - нет. Зато тронул кое-кого другого, кто был мне очень близок. Только он еще за это заплатит!..
- Не сомневаюсь. Ему много, ой как много есть кому и за что платить... Хотя, знаешь, боюсь, вынужден тебя огорчить. А что ты хотел, между прочим, твой знакомый - чистокровный гном. И как тебе известно, подобные типы как раз очень хорошо умеют уходить от расплаты. Иначе бы он вряд ли дожил до нынешних дней, да еще при этом так неплохо себя чувствовал. Чего, кстати, не скажешь о тебе. А что поделать, когда все и вся оборачивается против тебя. Не так ли? Привыкай. Я в этой шкуре пробыл лет пятьсот. Надеюсь, хоть теперь кое-что изменится... Надвигаются грандиозные события. И мы с тобой, возможно, сыграем в них не последнюю роль. Колесо перемен стронулось с мертвой точки и теперь набирает обороты. Остановить его уже невозможно. Признайся, ты тоже это почувствовал...
- Можно хоть увидеть лицо того, с кем разговариваю! - перебил я, не заботясь особо о почтительном обращении. Скорее наоборот, авось, за дерзостью удастся скрыть от него и от самого себя мое собственное бессилие. - К тому ж нежданный ночной гость так и не представился, а кто-то тут распространялся о вежливости.
- Нежданный? Кого ж ты тут тогда ждал, позволь спросить? Не сомневаюсь, ты и так понял: кто я такой. Так что представляться особо, полагаю, будет излишне. А лицо... Не думаю, что тебе стоит его видеть. По-моему, мы и без этого прекрасно друг друга понимаем. Но коли ты настаиваешь, что ж, изволь.
Руками в темных перчатках он приподнял капюшон. И из-под него блеснула стальная маска, искусно выполненная в форме языков пламени, поразительно похожих на настоящие даже при тусклом свете свечи, отражающемся на полированной поверхности.
- Ну как? Нравится? Это подарок заозерных гномов. Мрачноватая вещица, правда? И очень полезная, если хочется произвести должное впечатление.
- По мне, в ней ты скорее похож на шута, - съязвил я, сам себе удивившись.
- За что же так обижать своих друзей, гномов. Они к собственным творениям всегда относились очень серьезно. И услышав такой нелестный отзыв, наверняка бы сильно огорчились...
- Я никого не собирался огорчать. И пугать меня не просил, а всего лишь хотел видеть глаза собеседника. А то получается, я говорю не то с тряпичным чучелом, не то с железным истуканом.
- Больно такое слышать, - вздохнул он. - Разве ты не догадываешься, что я не с проста никому не показываюсь без маски. Вот так, жертвуешь собой ради других, а они вместо благодарности еще потом и смеются над твоим изувеченным лицом. Да! Это озеро Рар опалило и обезобразило его, когда я воззвал к огненным водам, дабы помочь людям. И чем они меня вместе с твоими гномами отблагодарили?..
Он едва не добился своего. На какой-то миг жалость шевельнулась во мне. Хотя, единственное, что упомянул в своем рассказе Шерстун о лице одержимого волшебника, после того как тот побывал у Озера, это странный, жутковатый блеск в его глазах. И эта деталь подсказала не торопиться с состраданием.
- Не считай меня наивным, - усмехнулся я. - Сдается мне: просто ты боишься. Боишься всего и всех: врагов, друзей. Потому и прячешь его, дабы никем не быть узнанным.