- Не удивсляйся, - словно угадал мою мысль Верховный. - О, это особенный ключ! Им невозможно завладеть силой или обманом. Зато... Зато при желании от него запросто можно избавиться. И волшебники знали: кому его всучить. Хотя для гномов, которые пуще смерти пугались приближаться к воротам, он был не полезней любой из их многочисленных безделушек, их природная жадность не позволила бы им отдать его добровольно кому-то еще.
А почему волшебники просто не оставили его у себя?
- Боялись собственного искушения. Они-то знали: что это за озеро. Догадывались о нем еще задолго до того, как его раскопали гномы в своем ненасытном стремлении дырявить землю. Счастье, что она до сих пор не провалилась и не рассыпалась в труху. Боюсь, не покинь они вовремя Найтландию, вполне могло б случиться и такое.
- К чему фантазировать: что бы могло случиться, - не преминул я воспользоваться случаем уколоть его. - Чем представлять себя невольным спасителем земли, лучше объясни все-таки про это злополучное озеро, почему оно так опасно, что даже волшебники его боятся.
- Все очень просто, мой друг... Ой, извини. Ты, кажется, не хотел, чтоб я тебя так называл... Так вот. Все очень просто. Это озеро умеет исполнять желания, абсолютно любые...
- Желания?.. - Я оказался окончательно сбитым с толку. - Чего ж в этом такого страшного?
- Страшного?! - его голос из вкрадчивого сделался зловещим. - А ты разве порой не боишься сам себя? Разве исполнение твоих собственных желаний не заводило тебя туда, откуда потом очень трудно было выбраться? То-то! А тем, кто знает про это, во сто крат трудней избавиться от страхов и сомнений, что обитают в темных закоулках души, не дать им протиснуться наружу и тоже осуществиться. Я же говорил: Озеро не разбирает между осознанным и неосознанным, между тем, чего мы хотим, и тем, чего мы, наоборот, боимся. Оно лишь исполняет то, что мы сильней и ярче представим... Потому волшебники не доверяли ни себе, ни, тем более, кому другому. Решили, что если уж сами они наломали дров, другие непременно наломают во сто крат больше...
- Как понимать, наломали дров?..
- Так и понимай! Откуда, по-твоему, взялось то, от чего они быстренько открестились, поспешив, тем не менее, поскорей закрыть доступ к Озеру всем-всем, а заодно и себе самим.
- Но ты? Ты же, насколько я помню, все-таки попал к нему.
- Помнишь?.. Помнить ты не можешь. Но вот, в данном случае, рассказали тебе верно. Как ни удивительно, нашлись среди гномов разумные, способные внять моим словам. Тогда каким-то чудом получилось убедить их допустить меня к Озеру. А что им, если разобраться, оставалось. Надо же было как-то исправлять беду. И мог ли я оставаться в стороне, если знал, или хотя бы только догадывался: как. Главное, мне это удалось!
- И ты сказал гномам: “Закрывайте ворота. Надеюсь, больше не придется их открывать...” - я сам удивлялся, насколько детально запомнил рассказ Шерстуна. Ведь никогда доселе отменной памятью не отличался. Если в одно ухо влетало, в другое тут же вылетало... - Так что, мне кажется, гномов можно понять, когда в следующий раз они тебе отказали. К тому ж, как я понял, праздновать победу было рано... Или все, что произошло потом, входило в твои планы?
- Не стоит петь с чужого голоса то, в чем сам далеко не уверен! - раздраженно бросил он. - Это лишь выдумки тех, чью ошибку я исправил. Надо же, их зависть была столь велика, что потребовалось меня опорочить, а потом... Потом, сам знаешь, что было и чем все закончилось. Они - как бы хорошие и не при чем, а на меня, решив приструнить выскочку, свалили вину разом за все прошлые и грядущие беды, одновременно лишив всякой возможности переубедить в этом Мир. Оговорили и заточили подобно преступнику. Вот что, по-твоему, входило в мои планы?!
- Он вдруг закашлялся. Видимо, от возбуждения ему стало тяжело дышать в его маске. Можно только посочувствовать, если он, и правда, никогда с ней не расстается и не снимает ее, не смотря ни на что. Чего он боится? Испугать того, кто рядом? Вряд ли. Или вызвать к себе жалость? Тоже не похоже. Судя по тому, как я успел его узнать, ни первое, ни второе ему не претит. А вдруг он не хочет открывать свое лицо просто потому, что опасается: вдруг по его мимике, или по выражению глаз станет понятно: где он правдив, а где лжет. Я с испугом поймал себя на мысли, что опять почти ему верю...
- Хорошо, - успел я вклиниться в нечаянно, но очень своевременно возникшую паузу. - Предположим, я поверил всему сказанному тобой. Но какой тебе в этом резон? Чего ты от меня хочешь? Как и зачем ты вообще тут очутился?..
- Зачем - я, кажется, уже битый час пытаюсь это тебе объяснить. Как ты думаешь, отчего узник мечтает вырваться на свободу, даже если и знает, что за пределами его темницы не многим слаще.