С севера отроги плато почти вплотную подступали к горам по эту сторону реки. Каменные стены вздымались напротив друг друга, образуя глубокое ущелье, через которое поток, берущий свое начало в неведомых землях за горными хребтами, вторгался в здешние равнины. Позже я узнал, что именно это ущелье старый гринг имел в виду, говоря про Врата Нашествий. Даже понял: почему оно так называется... Но не стоит забегать вперед.
Прямо к западу, за упругой речной лентой расстилалась чаща, кутаясь дальним своим краем в таинственный туман. Чем южнее, тем плотнее и ближе он становился, перерастая в сплошные облака, скрадывающие дальше землю до самого горизонта. Картина, похожая на ту, что предстала предо мной, когда я поднялся на башню Уингрима, только теперь увиденная с обратной стороны. Ни город, ни замок не показывались, как ни напрягал я глаза, ожидая, что вовсю гулявший здесь неласковый ветер немного развеет облачность, и из нее выглянет хотя бы уингримский шпиль - тщетно, словно кто-то наложил запрет смотреть туда. И я отвел взгляд, еще раз скользнув им по дальнему лесу, мрачно черневшему из-под туманного покрывала. Мне пришли на память слова охотника: “...попав туда однажды, невозможно в него не вернуться...” Я крепко задумался над ними. Ясно, что даже пройдя Сумрачный Приют насквозь, я не узнал и сотой доли тайн, сокрытых под его сенью. Но сейчас я не мог себе представить: что бы заставило меня вновь очутиться там. “А может, и не в нем вовсе дело?” - мелькнула непрошеная мысль. С грехом пополам я миновал лесные ловушки, но что-то продолжает вести меня по этому, неизвестно куда идущему пути. Из головы никак не шло ехидное пророчество гринга. Но слишком далеко я забрался, чтобы поворачивать назад.
*****
Чем выше уходила дорога в горы, и чем неприступнее громоздились утесы вдоль нее, тем сильнее делалось ощущение, что я угодил в ловушку. Когда же, после поворота, справа разверзлась пропасть такой глубины, что дальше нескольких острых выступов, торчащих почти милей ниже из отвесной стены, ничего нельзя было увидеть, мне почудилось, как вокруг меня захлопываются каменные челюсти гигантского капкана. “Похоже, мышь попалась в клетку для медведя, - безрадостно усмехнулся я, но, живо представив себе это, немного приободрился. - Мышь - на то она и мышь. Ей ли не найти лазейку в медвежьей клетке. Может, и мне повезет?..”
За первым хребтом, который я миновал краем рассекающей его трещины, возник следующий, еще выше, а на спуск не было и намека. С удивительным упорством тракт то бороздой вгрызался в твердь вертикальных скал, то зависал над бездной хрупким с виду карнизом. Вершины, издалека прекрасные и манящие, вблизи выглядели уныло и неприглядно: серые камни да блеклый снег в бесцветных сумерках. Солнце уже, наверно, успело нырнуть в туман у горизонта. Из пустоты веяло обжигающим холодом. Камень леденил бок и спину, - я продвигался вперед, как можно ближе прижавшись к отвесной стене слева, медленно, шаг за шагом, углубляясь в сердце гор. Дрожь сковывала тело. В темнеющем небе проступили звезды, похожие на неподвижные снежные пылинки, сдутые с вершин. А набирающий силу ветер пару раз швырнул мне в лицо колючую горсть настоящих снежинок, подвывая при этом, точно проголодавшийся зверь. Не чаял я в разгар лета очутиться среди снегов, потому моя одежда никак не годилась для такой погоды. Раньше бы мне подумать - захватил бы с собой хоть хворосту вязанку, авось не надорвался бы. А теперь придется околевать от стужи. Костер-то тут не из чего развести, одни камни да лед кругом.
Ночь тянулась бесконечно. Несмотря на усталость, я решил не останавливаться. Все равно на таком холоде не уснуть. А уснешь - замерзнешь и не проснешься. Я брел почти на ощупь, хотя было не так темно. На небе ни облачка, или просто облака остались ниже. Из-за неровного гребня выплыла уже пошедшая на убыль луна. В ее свете непривычный пейзаж стал еще более фантастическим, но сейчас мне не было до него дела, как не было дела этим исполинским мерцающим глыбам до крохотного, одинокого путника, затерявшегося среди них.