Порыв сырого ветра дунул в окно, сорвал несколько листков со стола. Уинстэнли нагнулся, чтобы поднять их, злой ветер дунул еще, листки посыпались, разлетелись. Он вспомнил о начатой войне, угрожавшей затопить Англию морем крови, о жестоком майском ордонансе, о лорде, который лишил крестьян общинных выпасов… Земля полна бедствий, несправедливостей, страданий… Рука сама написала дальше:
Через несколько дней он поехал в Лондон. Был там один человек, которому Уинстэнли собирался отдать для публикации свой трактат. Кто иной мог его напечатать?
Человека звали Джайлс Калверт. Его книжная лавка, в подвале которой находилась печатня, стояла против западного фасада собора святого Павла. Изображение черного орла, распростершего крылья, украшало вход в лавку, и на титульных листах и обложках многих книг и памфлетов, выходивших из печатни, так и значилось: «Напечатано для Джайлса Калверта, под черным распростертым орлом у западной стороны св… Павла».
А книги из этой печатни выходили замечательные. G тех пор как началась война с королем и Долгий парламент отменил цензуру, Калверт выпускал самые смелые и радикальные сочинения. Он публиковал переводы осужденных еще Елизаветой сочинений фамилиста Генри Никласа, мистические богословские трактаты отца английских сектантов Якоба Беме, проповеди нонконформистских теоретиков Уильяма Делла и Джона Солтмарша. Возможно, Уинстэнли, еще живя в Лондоне, читал именно эти, вышедшие из его печатни, книги. И вероятно также, что он иногда заглядывал в лавку под черным орлом, ибо там зачастую встречались мистики, сектанты, инакомыслящие…. Калверт умел ладить со всеми, смело брал для печати их сочинения, сводил друг с другом…
Позднее он печатал левеллеров, еще позднее — самых крайних сектантов: рантеров, милленариев, квакеров. Само имя его на титульном листе памфлета звучало как политический и религиозный манифест.
О лавке его один злобный ортодокс говорил: «Это кузница дьявола, откуда многие годы расползались по стране самые богохульные, лживые, скандальные памфлеты…»
К этому-то человеку и направился Джерард Уинстэнли со своим новым трактатом, который и вышел из печати 20 мая. На титуле стояло название: «Наступление дня божьего».
И после того что бы ни писал, он почти всегда ехал с рукописью к Джайлсу Калверту, в лавку под черным орлом, и Джайлс печатал, не отказывая, — печатал и издавал все годы, пока живо было перо Джерарда Уинстэнли.
«РАЙ ДЛЯ СВЯТЫХ»
ожди лили не переставая с самой весны. В мае 1648 года едва ли выдалось два солнечных дня подряд. Лишь только облака расходились и на небе проступала долгожданная синева, как тут же злая темная сила нагоняла новые свинцовые тучи, закрывала небо, брызгала дождем. Реки разлились и стали непроходимы, дороги превратились в трясины. Солдаты терпеливо мокли в разбухших палатках, порок сырел, башмаки разваливались, мундиры не просыхали. Начались болезни.
В середине июня лорд-генерал Фэрфакс встал лагерем под Колчестером, в 50 милях к северо-востоку ст Лондона. Вместе с зятем Кромвеля Айртоном он командовал семью полками, выделенными для борьбы с роялистами в восточных графствах. Именно здесь положение было наиболее напряженным. В конце мая взбунтовался флот. Роялисты искусно воспользовались тем, что морякам вот уже несколько месяцев не платили жалованья, и настроили в свою пользу команды десяти лучших военных кораблей общим водоизмещением в 3690 тонн. Флот на всех парусах отплыл к границам Голландии, где его поджидали принц Уэльский Карл, наследник престола, и Руперт. Обрадованный наследник выпустил декларацию, в которой сообщал, что намеревается возвратить на трон своего отца и распустить армию. Он обещал отменить акциз, постои солдат в частных домах и бдительно охранять собственность подданных.
Флот мог выступить к берегам Англии в любую минуту, и потому весть о роялистском мятеже в Кенте, на восточной границе страны, ближе всего расположенной к враждебной Голландии, встревожила руководителей армии не на шутку. Страна, поправшая вековечные королевские прерогативы, оказывалась в кольце: с запада ей угрожали роялисты Уэльса, которых готова была поддержать всегда неспокойная Ирландия, с севера наступали шотландцы; кавалеры, ободренные их угрожающими действиями, захватили Бервик и Карлайл. И вот 21 мая престарелый лорд Горинг, граф Норич, собиравший антипарламентские силы в Эссексе и в самом Лондоне, поднял крупное восстание в Кенте. В его руках оказались западные порты, медлить было нельзя.