Судно, длина которого составляла 188 метров, а ширина — 23 метра, имело семь палуб и было рассчитано на перевозку полторы тысячи пассажиров, первым классом могли путешествовать четыреста человек{1}. По словам Черчилля, «корабль очень комфортабельный, каюты замечательные»[14]. Обычная каюта первого класса включала гостиную, спальню, комнату для загара, помещения для размещения багажа, индивидуальную ванную и туалет[15].
За две недели до отъезда Черчилль признался Бивербруку, что будет «замечательно покинуть Англию, не чувствуя ответственности за ее чрезвычайно утомительные и затруднительные дела»[16]. Но когда пришло время покидать родные берега и прощаться с близкими людьми, им овладела тоска. «Не без меланхолии» наблюдал он, как силуэты пришедших провожать его дочерей Дианы (1909–1963) и Сары (1914–1982) растворялись вдали на причале. Прощался Черчилль и с любимой супругой Клементиной (1885–1977) — она не смогла сопровождать его по состоянию здоровья. Незадолго до поездки Клементина перенесла операцию в связи с острым тонзиллитом и проходила курс восстановления. Обоим было не по себе, хотя расставания не были чем-то необычным для этой супружеской пары. Уинстон любил путешествовать, Клементина же сопровождала супруга нечасто, поддерживая с ним общение подробной перепиской. Обращение к эпистолярному жанру произошло и на этот раз. Черчилль просил супругу «не бояться телеграфировать, как можно чаще и полнее сообщать о своих планах и успехах»[17].
Помимо Черчилля и его «труппы» на борту были экс-президент Китайской республики Гу Вэйцзюнь (1887/1888-1985) (также известен как Веллингтон Ку), знаменитый отоларинголог сэр Джордж Вашингтон Бэджроу (1872–1937), председатель компании ВоугИ продовольственный магнат Джордж Лоусон Джонстон, 1-й барон Люк (1873–1943) со своей супругой Эдит (1879–1941), но для настоящего повествования наибольший интерес представляет другой пассажир первого класса. Речь идет о человеке с длинным именем и длинной историей взаимоотношений с Черчиллем — Леопольде Чарльзе Морисе Стеннетте Эмери (1873–1955). На год старше экс-министра, он учился с ним в одной школе Хэрроу. Черчилль увековечил Эмери в своих мемуарах, поведав читателям, как в приступе озорства столкнул своего однокашника в бассейн. В то время как Черчилль планировал наладить деловые связи и повысить свою популярность в Канаде и США, Эмери преследовал более прозаические, хотя и не менее отважные цели. После приезда в Квебек он собирался отправиться в Скалистые горы, основной горный хребет в системе Кордильер Северной Америки, и покорить вершину в 10 940 футов, которая была названа в его честь два года назад.
Жизненные пути двух выпускников Хэрроу часто пересекались и имели много общего. Они оба начинали в журналистике, чтобы в итоге найти свое призвание в политике. В период с 1922 по 1924 год Эмери возглавлял Адмиралтейство, а с 1924 по 1929 год работал с Черчиллем в одном правительстве, занимая пост министра по делам колоний.
Несмотря на эти факты, их многое и разделяло. Они расходились по ряду животрепещущих вопросов, как то: золотой стандарт, протекционизм, а также военно-морская мощь империи. Хотя это и не имеет прямого отношения к происходящим на «Императрице Австралии» событиям, тем не менее добавим, что при всех разногласиях Черчилль найдет место для Эмери в годы Второй мировой войны, назначив его главой Министерства по делам Индии и Бирмы. К началу 1940-х годов это был уже не самый значимый пост в политической иерархии Соединенного Королевства, но вполне близкий Черчиллю, поскольку в 1885–1886 годах это самое ведомство{2} возглавлял его отец, лорд Рандольф Генри Спенсер Черчилль (1849–1895).
В целом Черчилль признавал интеллектуальные способности Эмери[18], хотя и не слишком благоволил своему коллеге, назвав его однажды (март 1931 года) в личной переписке «редким маленьким насекомым»[19]. Эмери также отличало амбивалентное отношение к старому знакомому. С одной стороны, он признавал таланты Черчилля, с другой — весной 1929 года не скрывал своего мнения, что Консервативная партия только выиграет, если успевший многим набить оскомину политик оставит Минфин[20]. Не исключено, что приглашение в состав военного правительства Эмери заслужил (помимо своих деловых качеств) и тем, что во время бурных обсуждений в парламенте 7 и 8 мая 1940 года, когда решался вопрос дальнейшего руководства страной, в своем обращении к действующему премьер-министру Невиллу Чемберлену он уместно и вовремя процитировал слова Оливера Кромвеля (1599–1658), обращенные к Долгому парламенту: «Вы заседали слишком долго».
20
См.: запись в дневнике Леопольда Эмери от 27 февраля 1929 года. Ibid. Vol. И. Р. 1432–1433; письмо Леопольда Эмери Стэнли Болдуину от 11 марта 1929 года. Ibid. Р. 1444.