Мистер Мид показал покрытую коричневым мехом ногу.
— Да, получил, — озадаченно сказал он.
Желтоволосый молодой человек рассмеялся.
— Вам нужен хороший душ и хорошее успокаивающее. Пойдемте. — Он помог мистеру Миду подняться на ноги и, поддерживая его под руку, повел по лугу к широкой желтой площадке под трибунами. Вокруг остальные участники Крика весело щебетали друг другу, как они очистились и привели в порядок свой метаболизм.
Очутившись в одной из многих кабинок, которыми было наполнено пространство под трибунами, мистер Мид начал чувствовать себя самим собой что вовсе не говорило, будто он чувствовал себя лучше.
Что-то ушло из него в последние несколько секунд, когда он рвал механическую добычу, что-то, что он безгранично хотел бы оставить на сыром дне своей души. Он, скорее всего, никогда и не знал, что оно существует.
Он чувствовал себя смутно, гнетуще, как человек, перелистывающий книгу о сексуальных извращениях, вдруг натыкающийся на особенно безобразную историю, которая в каждой детали является параллелью истории его жизни, и понимающий — в единственной ужасной вспышке — точно, что все эти невинные на вид причуды и нюансы относятся лично к нему.
Он попытался напомнить себе, что он по-прежнему Оливер Т. Мид, хороший муж и отец, уважаемый, исполнительный работник, существенная опора общества и местной церкви, но это не помогало. Теперь и на всю оставшуюся жизнь он знал, что был, также, совершенно иным существом.
Он должен во что-нибудь одеться. Быстро.
Мистер Сторку кивнул, когда мистер Мид объявил свою нужду.
— Вы, вероятно, много накопили в себе. Со временем вы начнете освобождаться от этого. Я не беспокоюсь: вы так же в здравом уме, как и любой другой в вашей эпохе. Но вашу одежду собрали с поля вместе со всем мусором от нашего Крика, и поле уже готовят для новой партии.
— Что же мне делать? — запричитал мистер Мид. — Я не могу вернуться домой в таком виде.
— Да? — спросил чиновник с изрядной долей любопытства. — Действительно не можете? Гм… очаровательно! Ну, шагните сюда, под этот экипировщик. Я полагаю, вы хотите костюм двадцатого века?
Мистер Мид кивнул и с сомнением занял место под указанным механизмом, когда очередной вновь одетый гражданин Америки двадцать пятого столетия вышел из-под него.
— Да-а… Пожалуйста, сделайте что-нибудь нормальное, что я могу носить.
Он смотрел, как хозяин быстро регулировал какие-то циферблаты. Из машины над головой раздался легкий гул, и на мистере Миде появился неофициальный черно-белый вечерний костюм. Через секунду он сменился другим, обувь выросла и превратилась в высокие резиновые сапоги, пиджак вытянулся в зюйдвестку. Теперь мистер Мид был прекрасно одет для мостика любого китобойного судна.
— Стоп! — обезумевши, закричал он, когда дождевик стал превращаться явно в спортивные трусы. — Вернитесь назад, к первой вещи.
— Вы можете сделать это сами, — указал мистер Сторку, — если ваше подсознание не имеет ничего против. — Однако, он снова сунулся к машине, и мистер Сторку был снабжен твидовым пиджаком и бриджами для гольфа, такими популярными в 1920-х годах.
— Так лучше?
— Я… Кажется, да. — Мистер Мид нахмурился, взглянув на себя. Конечно, это был странный костюм для вице-президента «Антисептических резервуаров Свитботтома, инк.», вернувшегося в свое время, но по крайней мере, это был костюм. И скоро он будет дома…
— Теперь послушайте, Сторку, — сказал он, потирая руки и отбросив непристойные воспоминания о себе. — У нас неприятности с Уинтропом. Он не хочет возвращаться с нами.
Они вышли наружу и остановились на краю луга. Вдалеке был организован новый Крик.
— Ну и что? — спросил без малейшего интереса Сторку. Он показал на шумную толпу толкающихся голых людей. — Знаете, два-три таких занятия, и ваша психика будет в прекрасной форме. Хотя, глядя на вас, я бы сказал, что Стадион Паники был бы куда лучше. Почему бы вам не заняться этим? Одна первоклассная, визжащая, головокружительная паника, и вы будете абсолютно…
— Благодарю вас, нет! Мне уже достаточно этого, вполне достаточно. Моя психика — мое личное дело.
Желтоволосый молодой человек серьезно кивнул.
— Конечно. «Психика взрослого индивидуума не подлежит ничьей юрисдикции, кроме как в интересах самого взрослого индивидуума». Конвенция от 2314 года единогласно принятая всем населением Соединенных Штатов Америки. Позднее, конечно, расширена международным плебисцитом от 2337 года, включающим весь мир. Но я лишь сделал личное, дружеское предложение.