— Потолок сказал, — неуверенно начала она, — что Гиг… мистер Раблин сейчас не в размере. Это как мы говорим, что его нет дома?
Лысая девушка кивнула.
— В определенном смысле. Он в этой комнате, но не настолько велик, чтобы разговаривать с вами. Сейчас размеры Ги-гио… дайте сообразить… О, да, тридцать пять микрон. Они внутри капли воды на предметном столике микроскопа следа от вас.
Мэри Энн обернулась и увидела на столе слева у стены сферический черный предмет. Кроме двух окуляров, краснеющих на поверхности, у него было мало общего с микроскопами, которые она видела на картинках в журналах.
— В… где? Что он там делает?
— Отправился на микроохоту. Теперь вы узнаете вашего Гигио. Совершенно неисправимый романтик. Кто теперь ходит на микроохоту? К тому же, в культуре кишечных амеб. Убивать их руками вместо обычной психо- или даже химиотерапии привлекательно его порывистой душе. Пора повзрослеть, Гигио, говорила я ему, это игры для детишек. Ну, это задело его гордость и он сказал, что уходит на охоту на пятнадцатиминутный запор. Пятнадцатиминутный запор! Когда я услышала это, то решила прийти сюда и наблюдать за схваткой.
— Разве… пятнадцатиминутный запор опасен? — спросила Мэри Энн. Лицо ее напряглось, она думала о замечании «вы узнаете вашего Гигио». В этих словах крылся двойной смысл, который не нравился ей: со всеми их разглагольствованиями о личных и священных правах личности, такой мужчина, как Гигио, и не подумал бы рассказывать самые интимные вещи… другим людям.
— Подумайте сами. Гигио установил свой рост в 35 микрон, что два раза больше размеров кишечных паразитов, с которыми он будет сражаться, — таких амеб, как «Ендолимакс нана», «Иодамеба батсчллии» и «Диентамеба фрагилис». Но предположим наткнется на толпу «Эндамеба коли», не говоря уж о нашей приятельнице — тропической дизентерии «Эндамеба хистолитика»? Что тогда?
— Что тогда? — повторила Мэри Энн. Она не имела ни малейшего понятия. Никто в Сан-Франциско не сталкивался с такими проблемами.
— Неприятности, вот что. Серьезные неприятности. «Коли» могут оказаться крупнее его, а «хистолитика» еще больше. 36–37 микрон, а иногда и крупнее. Ну, а самый важный фактор на микроохоте, как вам известно, размеры. Особенно если вы настолько глупы, чтобы ограничить свой арсенал мечом и не захватить автоматическое оружие даже для страховки. Ну, в таких обстоятельствах, когда вы уменьшаетесь так, что не можете выбраться и никто не сможет вас вытащить целых пятнадцать минут, вы просто напрашиваетесь на неприятности. И у нашего парня они будут!
— У него? Я хотела спросить, это плохо?
Флюрит указала на микроскоп.
— Взгляните. Я проецирую изображение на сетчатку глаз, но ваш народ, я уверена, еще не поднялся до этого. Вам для всего нужны механические приспособления. Подойдите, взгляните. Сейчас он сражается с «Диентамеба фрагилис». Маленькие, быстрые и очень, очень злобные.
Мэри Энн поспешила к сферическому микроскопу и напряженно уставилась в окуляры. Там, в самом центре поля, был Гигио. Прозрачный пузырек шлема покрывая его голову, все тело скрывала толстая, но гибкая одежда. Около дюжины амеб размером с собаку роились вокруг него, тянулись к его телу тупыми травянистыми псевдоподиями, а он рубил их огромным двуручным мечом, рассекая надвое наиболее смелых и упорных тварей. По учащенному дыханию Мэри Энн поняла, что он устал. То и дело он быстро оглядывался через левое плечо, словно следя за чем-то вдалеке.
— Откуда он получает воздух? — спросила она.
— В костюме достаточно кислорода на все время запора, — Объяснил у нее за спиной голос Флюрит, несколько удивленной вопросом. — Он там уже минут пять. Я думаю, он справится. Мне кажется он получил хорошую встряску… Вы видите это?
Мэри Энн задохнулась. Продолговатое веретенообразное существо заканчивающееся хлещущей, хлыстоподобиой нитью, пронеслось по полю над самой головой Гигио. Оно было в полтора раза больше него. Гигио пригнулся, нападавшие на него амебы тоже отпрыгнули назад. Однако, они вернулись, как только опасности миновала. Гигио продолжал рубить их усталыми движениями.
— Что это было?
— Трипанозома. Она прошла слишком быстро, чтобы я успела определить подвид, но выглядела, как «Трипанозома гамбиенсе» или «Родесиенсе» — простейшие возбудители сонной болезни. Но что-то она слишком большая, как мне помнится… Это может быть… Ох, дурак он, дурак!
Мэри Энн с неподдельным испугом повернулась к ней.
— Почему? Что он сделал?
— Не удосужился получить чистую культуру, вот что он сделал. Смешать несколько различных видов кишечных амеб — это дико само по себе, но если трипанозомы, то может быть что угодно! А он уменьшился до 35 микрон!