— Кстати, об отбытии. Для этого я и пришла сюда. У нас неприятности.
— О, Мэри Энн! Я надеялся, ты пришла повидаться со мной наедине, — сказал он, безутешно опустив голову.
Она не могла бы сказать, был он насмешлив или серьезен. Она рассердилась, так как это был легчайший способ справиться с ситуацией.
— Послушай, Гигио, ты последний человек на Земле — в прошлом, настоящем и будущем, — с которым я бы хотела увидеться снова. И ты знаешь, почему! Любой человек, который… говорит девушке то, что ты сказал м-мне, и в т-такое в-время…
Она откинулась на стену и, к ее крайней досаде, голос ее прервался. Слезы брызнули из глаз и потекли по лицу. Она решительно поджала губы, чтобы они не дрожали.
Гигио выглядел теперь действительно смущенным. Он присел на угол стола, который стал под ним извиваться более неравномерно.
— Извини, Мэри Энн. Я действительно ужасно, искренне сожалею об этом. Я никогда бы не стал заниматься с тобой любовью при первой встрече Даже без наших существенных временных и культурных различий, я уверен, ты знаешь так же, как и я, что у нас очень мало общего. Но я нахожу, что ты… ну, ужасно привлекательна, неодолимо привлекательна. Я нахожу, что ты возбуждаешь, как ни одна женщина моего времени или любая из женщин, что я когда-либо встречал в своих посещениях будущего. Я не могу сопротивляться такой привлекательности. Одного я не мог предвидеть — это подавляющий эффект косметики, которая была на тебе. Настоящее осязательные ощущения были свыше моих сил.
— Но ты сказал совсем не это. И как ты сказал! Ты провел пальцем по моему лицу и губам и протянул: «Скользкие! Скользкие!» — зло передразнила она его, чтобы окончательно овладеть собой.
Гигио пожал плечами.
— Я уже сказал, что извиняюсь. Но, Мэри Энн, если бы ты только знала, какие эмоции вызываешь у высоко воспитанного чувства осязания. Эти испачканные красным губы… Я уж молчу об этой измельченной дряни на твоих щеках! Я допускаю, что это не извиняет меня, но я лишь пытаюсь дать тебе понять, почему у меня так глупо это вырвалось.
— Я полагаю, ты думаешь, что я стану гораздо приятнее, если обстригу волосы, как некоторые из этих женщин — как эта ужасная Флюрит!
Он улыбнулся и покачал головой.
— Нет, Мэри Энн, ты не можешь быть, как они, а они не могут быть, как ты. Здесь совершенно разные понятия женственности и красоты. В твоем периоде огромное внимание уделялось физическому подобию, использованию искусственных подпорок, которые должны приближать женщину к некоему универсальному идеалу, к идеалу, который содержит такие составные, как губная помада, гладкое лицо и особые формы тела. Мы же делаем акцент на различии, в особенности на эмоциональном различии. Чем больше эмоций может проявлять женщина, и чем более они будут сложными — тем она считается более впечатляющей. Насчет бритья голов: оно для того, чтобы показывать внезапно появляющиеся неуловимые морщинки, которые будут невидны, если изрядная область головы покрыта волосами. И поэтому мы называем лысую головку женщины ее хмурящейся славой.
Мэри Энн слегка пожала плечами и взглянула на пол, который начал вопрошающе поднимать секцию и опустил ее снова, когда понял, что никто ее не требует.
— Не понимаю и полагаю, что никогда не пойму. Я знаю только, что не могу оставаться в этом мире с тобой, Гигио Раблин — при одной мысли об этом меня начинает тошнить.
— Понимаю, — серьезно кивнул он. — И для обоюдного удобства — ты производишь на меня тот же самый эффект. Я никогда не делал ничего такого сверхидиотского, как заниматься микроохотой в нечистой культуре, пока не встретил тебя. Но эти волнующие истории о приключениях твоего друга Эргара Раппа вконец доконали меня. Я понял, что должен доказать себе, что я мужчина по твоим понятиям, Мэри Энн, по твоим понятиям!
— Эргар Рапп? — Она подняла глаза и недоверчиво взглянула на него. — Приключения? Волнующие? Эдгар? Да он только однажды приблизился к спорту, когда просидел всю ночь за игрой в покер с парнями из платежной конторы!
Гигио встал и бесцельно прошелся по комнате, качая головой.
— Ты сказала это однажды, причем полупрезрительно! Постоянный физический риск, неизбежно повторяющиеся конфликты личностей, грандиозные и открытые, когда играют плечом к плечу, и продолжается это час за часом, и не два, не три, а много — пять, шесть или даже семь очень разных и очень агрессивных человеческих существ участвуют в игре… Блефы, вскрытия, хитрости, их фантастическое содержание! Я не мог бы выдержать это, фактически, ни один человек во всем моем мире не мог бы выдержать и пятнадцати минут такого сложного психологического наказания.