Изумленный Умберто уставился на летящее вниз тело, бившиеся о стенки кишки, которые теперь были покрыты стеблями, глазами, шипами и нарывами.
ФРРРР! ФРРРР!
Остров-левиафан приподнялся, а затем рухнул в воду, и грохот океана, разбитого титанической массой, стал похоронным маршем для кудрявого парня, сгинувшего в недрах Бездны.
Умберто больше не хотелось возвращаться домой. А хотелось остаться здесь. Навсегда.
Вдруг он почувствовал – за спиной кто-то стоит. Даже не оборачиваясь, понял, что это Валентина. И что она тоже смотрит вниз, зачарованная и уничтоженная этим зрелищем.
Кровь, лившаяся из глаз, туманила взгляд, но кое-что Умберто еще видел.
Задыхаясь, он опустился на четвереньки, а потом снова поднялся и почувствовал, как Валентина взяла его за руку. Несколько часов они стояли, покачиваясь на краю Пропасти вместе с Заратаном, как двое молодоженов в шторм на палубе круизного лайнера.
Когда пришла ночь, Валентина пошарила в кармане шорт, пробормотала
– Ресси Ураа Нубаи Дириури! Тридцать восемь, идиот! Бум, придурок!
и перерезала себе горло швейцарским ножом, распиливая сонную артерию сантиметр за сантиметром, словно нарезая кабачок. Потом на фоне ночного неба, лишенного звезд, ее силуэт качнулся и, как труп жертвенной девы из старых фильмов ужасов, рухнул в бездонную тьму.
По острову растекались серебристые лучи пористой луны.
Умберто ждал, ждал и ждал, дыша вместе с Заратаном.
Фррр! Фррр! ФРРРРР!
Ему казалось, он ждет с тех самых пор, как выбрался из материнского чрева.
Рев океана нарастал, превращаясь в бурю стонов и пены.
Они плыли все быстрее.
Плыли по морю своего одиночества.
Сбросив одежду, Умберто стоял на ветру голышом, а потом на несколько шагов отошел от края кратера.
Разбежался, прихрамывая, и прыгнул вниз, размахивая руками и ногами.
Безумный вихрь закрутил в полете его тело.
Насытившись, Тварь-кариатида быстро и беспечно двигалась ко льдам Антарктиды, за колонны непознанного, преодолевая бренные буйки неизвестного; а когда погружалась в воду, возвращаясь в своих мечтах к бесконечности, из которой появилась, Умберто Барбьери с диким воплем все еще летел в Бездну.
Молочная кислота
Было пять тридцать вечера.
Вечера пятницы.
Серджио Бандини зашел домой, положил сумку с ноутбуком на диван и просвистел какой-то легкомысленный мотив.
Конец рабочей недели. Он немного устал, но в целом все идет отлично. Завтра ему тридцать два. А сегодня – вкусный праздничный ужин дома у родителей, подумал он, вынимая из заднего кармана джинсов мобильник.
Не переставая насвистывать, Серджио открыл список контактов и нажал на имя Кьяра. Три гудка – и раздался голос подруги.
– Привет! Ты уже дома?
– Привет, да, только что приехал. Как у тебя дела? Еще в офисе? – спросил Серджио, подходя к окну и окидывая взглядом улицу Мучеников свободы, очертания колокольни, небо над городком Орласко, уже слегка потускневшее в легких сумерках.
– Да, но скоро выхожу. Слушай, давай увидимся уже у твоих родителей? Я тогда прямо из офиса поеду к ним, домой заходить не буду, а то доберусь совсем поздно. А подарок у меня с собой, так что жди, подарю сегодня вечером.
– Да-да, встретимся у моих родителей, – смеясь прервал он Кьяру. – Отлично. – Она любила поболтать. – Слушай, раз уж сегодня мы ужинаем у папы с мамой, я схожу на пробежку. Ненадолго, пробегу километров пять-шесть и назад. Чтобы совесть не мучила из-за обжорства.
Кьяра залилась звонким, кристально чистым смехом.
– Да ладно, у тебя же завтра день рождения, хоть иногда можно дать себе поблажку…
– Да, но мне сегодня прямо хочется, ты же знаешь, для меня это разрядка. Очень расслабляет.
– Знаю, знаю, это как наркотик и все такое, – хмыкнула Кьяра, и он передразнил ее, как умеют только влюбленные.
– Ладно, детка, я пойду, а то времени мало. Пробежка, потом быстро в душ, и в семь с небольшим встречаемся у родителей, окей?
– Давай, до встречи. Надеюсь, твоя мама приготовит тирамису.
– Разумеется! Пока.
– Серджио…
– Что?
– Я люблю тебя.
– Я… тоже – ответ прозвучал не так уверенно, как ему бы хотелось. Эти три простые слова Кьяра говорила редко. И каждый раз заставала его врасплох. Но они чертовски поднимали ему настроение.
Раздался щелчок сброшенного звонка. Серджио положил телефон на диван, рядом с ноутбуком, еще раз глянул в окно гостиной, пытаясь вспомнить мотив, который насвистывал несколько минут назад, и пошел переодеваться.