— Тварь, да пошла ты нахуй! — Пенси ещё сильнее начала вырываться, но Забини не составляло никакого труда сдерживать её на месте.
Как и все слизеринцы, он был большой и сильный.
— Забини, уведи её отсюда, ещё один визг и у меня голова взорвётся, — Малфой уже не казался злобной мрачной статуей, видимо перепалка его тоже забавляла, — Грейнджер, мне кажется ты лукавишь. А как же твой рыжий дружок? Ночью кувыркаешься с ним, а потом лижешься в коридорах со Смитом? Или вы все вместе потом кувыркаетесь?
— Кувыркаетесь только вы между собой, Малфой. Что за ахинею ты несёшь. Не пробовал писать любовные романы? У тебя бы точно получилось, — Гермиона, видя как Забини утаскивает Пенси прочь от них, вышла из-за спины Смита, — Завязывай уже сочинять. Пошли, Зак.
— Я пробовал писать, Грейнджер. И даже написал пару текстов. Вот только состояли они без малого из пары строк.
Гермиона растерянно обернулась и посмотрела на блондина.
Он стоял неподвижно, вытянувшись, как струна и засунув руки в карманы брюк. Чуть прищурив глаза он сверлил её холодным взглядом серых глаз.
— Это ты о чём? — Тео нахмурившись уставился на друга.
Малфой перевёл на него взгляд и небрежно бросил:
— Ни о чём.
Гермиона, пару раз моргнув, быстро отвернулась и помчалась по коридору.
Захария последовал за ней, вообще ничего не поняв.
— Гермиона, что Малфой имел ввиду? — Спросил он, поравнявшись с девушкой.
— Это же Малфой. Он вечно несёт всякий бред. Искать смысл в его словах гиблое дело, — Гермиона говорила, не задумываясь, у самой в голове был полный бардак.
Записки.
Это он на них намекал?
Мерлин.
Так получается, что цветы ей послал Малфой???
Сердце пропустило удар.
Захария что-то говорил, а она не могла вникнуть в поток его слов.
Даже злость на Рона куда-то улетучилась.
Она шла по коридору рядом с пуффендуйцем, с которым несколько минут целовалась на глазах у слизеринцев.
И думала об одном из них.
Часть 11. Необдуманный поступок
Ночной полумрак разрезал тонкий луч золотистого света, падающего на обнажённую девичью грудь.
Упругие формы проявлялись раз за разом в свете луны, с каждым скачком скрываясь, и проявляясь вновь.
Женские стоны разносились по комнате, будоража тишину.
Ускоряющиеся влажные шлепки, прерывистое дыхание. Драко взял в руку твёрдый сосок и сильно сжал его между пальцев, второй рукой он крепко схватил ягодицу, сильнее прижимая к паху и резче ускоряя темп.
В висках стучало всё сильнее, и он резко скинул с себя Паркинсон, хватая её за голову и подводя к члену.
Пэнси сразу же впустила твёрдый пульсирующий член к себе рот.
Хорошая девочка.
Малфой испустил глубокий вздох, кончая ей прямо в рот.
Пэнси попыталась высвободится, но он удерживал её за голову, совершая заключительные толчки.
Откинувшись на подушки, Драко пытался справиться с дыханием.
Трахал он Пэнси, но представлял на её месте другую. Он почти не смотрел на неё, рисуя в воображении совершенно иной образ.
В этот раз секс доставил ему намного больше удовольствия, чем все предыдущие разы вместе взятые.
Пэнси быстро собрала свои вещи и прошмыгнула в ванную комнату.
Она знала, что он не любит прелюдий после полового акта.
Идеальное завершение, это когда он слышал её удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери за собой.
Малфой провел рукой по влажному от пота лбу и закинул руки за голову.
Сердечный ритм понемногу приходил в норму, а сладостная эйфория покидала тело.
Это всё равно не то, чего хотелось.
Было не так просто визуализировать в воображении образ Грейнджер.
Они с Пэнси слишком разные.
У Паркинсон короткие чёрные волосы, огромные сиськи и упругая накаченная задница.
Да и стонала она своим писклявым голосом, мешая сосредоточиться. Не так-то просто было представлять себе на её месте Грейнджер.
Но всё же ему в какой-то момент удалось нарисовать её образ и процесс пошел намного ярче, отчего Пэнси начинала визжать ещё громче.
В этот раз слизеринка ушла от Малфоя до крайности довольная собой, записав в свои заслуги его повышенное внимание и почувствовав сильную возбуждённость в движениях Драко.
Тяжело было себе признаться, что он хотел Грейнджер.
Но глупо было продолжать сопротивляться перед самим собой.
Это окружающим он мог сказать, что угодно.
Но себе врать ни к чему. В этом нет никакого смысла.
Он пытался выкинуть её из головы, но они находились в одном замке, у них была совместная задача и не видеть её он не мог.
А когда он её видел, в груди начинало шевелиться что-то большое и сподвигало крутиться множество маленьких шестерёнок, запуская в действие совершенно незнакомый механизм.
Хотелось прикоснуться к нежной коже. Запустить руку в её кудрявые волосы, прижать к себе и вдыхать, вдыхать…
Он видел её дерзкую, какой она в последнее время представала перед ним, он видел её напуганную, но никогда не видел нежности в её глазах.
Во всяком случае по отношению к нему.
Он видел, как она, бывало, смотрела на своих друзей. Это были те редкие моменты, когда ему хотелось оказаться на их месте. Но он не видел подобных чувств и к Захарии.
На самом деле Малфой не думал в серьёз, что у них что-то может закрутиться.
Грейнджер он не считал глупой, она должна была понимать, что Смит ей не пара. Не зря же он в пуффендуе. Факультет в принципе особым умом не блистал, разве ей нужен такой партнёр рядом с собой?
О чём она будет с ним говорить? Обсуждать его причёску? Малфой до последнего не считался со Смитом всерьёз.
До недавнего представления в коридоре.
Когда он увидел, как Грейнджер хватает Смита и сливается с ним в поцелуе, у Малфоя перед глазами пошли красные пятна.
Он хотел свернуть ему шею.
Уничтожить, разорвать на мелкие кусочки и скормить русалкам с чёрного озера.
Вот тут ему уже стало не до смеха.
По-хорошему нужно было предпринимать какие-то действия, но он не мог разобраться до конца в своих чувствах.
Он чувствовал сильное влечение, но может это происходило только на физическом плане и он просто хотел её трахнуть?
Поиметь и выкинуть туда, откуда взял.
Опять же, трахать грязнокровку…
Малфой с силой зажмурил глаза, отчего проступили пульсирующие разноцветные пятна и сжал переносицу.
Голова уже опухла от бесконечно-повторяющихся мыслей.
Они плавали по кругу и ничего не менялось.
Она противная грязнокровка, вечно надоедливая заучка, она бесит и раздражает, её ненавидят все нормальные чистокровные люди, и это правильно.
Именно с таким представлением он жил всю свою жизнь.
Отчего тогда сейчас от слова "грязнокровка" его передёргивает?
Что-то случилось и он больше не хотел её так называть.
И не хотел, что бы это делали другие.
Внутри боролись две стороны Малфоя, одна привычная и другая малознакомая.
И вторая побеждала.
***
— Я тебя последний раз спрашиваю, — Гермиона устроила Рону допрос и хмуро сдвинув брови нависла над ним, поймав того в гостиной гриффиндора, — Зачем ты это сделал?
— Гермиона, я просто не смог, — Глаза у Рона бегали из стороны в сторону, а в руках он нервно сжимал школьную сумку, — спокойно смотреть, как он к тебе липнет…
— Тебе повезло, Рональд, что я нашла тебя сегодня, а не вчера, поверь, я бы наколдовала не маленьких птичек, а здоровых коршунов, которые утащили бы тебя на крышу совятни и оставили там на ночь! — Гермиона продолжала буравить его злобным взглядом, — Я вообще не пойму, все вокруг как сговорились, что это за мода у вас пошла на записки, вы так совсем разучитесь с людьми разговаривать!
— У кого у нас? Какая мода? — Рон сделал заинтересованное выражение лица, явно пытаясь переключить тему разговора для усмирения гнева Гермионы.