Вокруг не существовало ничего. Не было Хогвартса, кабинета, отдалённых звуков из коридора.
НИЧЕГО.
Были он и она.
Существовали только двое.
Окружение испарилось, еле виднеющимся паром растворяясь в воздухе.
Гул в ушах. Её губы, её тело, и так тесно в штанах…
И он её чувствовал своим членом. Так сильно, что она начала стонать.
Упирался ей в живот, не было бы одежды между ними, проткнул бы насквозь.
— Грейнджер, ты сводишь меня с ума.
Малфой умирал.
Умирал и стонал ей прямо в губы, упиваясь моментом.
УПИВАЯСЬ КАЖДОЙ СЕКУНДОЙ РЯДОМ С НЕЙ!
— Малфой…
Гермиона размякла в его объятиях, свесившись, словно тряпичная кукла, жалобно скуля отдельные фразы:
— Это не правильно, так не должно быть…
А Малфой ещё сильнее прижимал её к стенке.
Губы жадно глотали воздух возле её кожи.
Хотелось раствориться в эту секунду, минуту, да и целую вечность, лишь бы ощущать её возле себя. Вдыхать аромат её волос, тела, ебучей рубашки, которая мешала!
Просто вот так быть рядом.
Просто вдыхать в себя Грейнджер и понимать.
Что как прежде уже не будет.
Понимать, что лучшее, что происходило в его жизни, это Грейнджер.
Что он никогда в жизни больше не испытает большего удовольствия, чем элементарно дышать возле неё. Трогать так, что чувствовался ответный трепет на его действия.
Он не ошибся.
Ей нравилось.
— Грейнджер, прости меня.
Малфой прошептал ей прямо в губы, яростно вычерчивая узоры на её теле, крепко держа одной рукой её руки, а другой шаря по коже, куда только доставала собственная дрожащая рука.
— Гермиона, что происходит?
Пустой кабинет разорвал возмущённый голос того человека, которого Малфой уже давным давно хотел стереть в порошок.
Мир растворился, а глаза покрыла пелена.
Давай, сука, скажи ещё хоть слово.
— Гермиона, что здесь…
Часть 15. Ну и?
Малфой выдохнул, сильно зажмурив глаза и оторвался от Грейнджер.
Смит стоял в проходе, и кажется, не понимал что вообще здесь происходит.
Он искал Грейнджер и нашёл её.
Вот только она почему-то была в объятиях слизеринца. И объятия эти были явно не дружеские.
Малфой, выпрямившись в полный рост и засунув руки в карманы брюк, встал напротив Смита и небрежным тоном протянул, растягивая слова:
— Ты что-то хотел?
Смит уставился на него, как на ненормального:
— Что ты делал с Гермионой?
— А ты что, не видел? Ты помешал нам, Смит.
Напряжение в кабинете стало почти осязаемым.
Двое смотрели друг на друга в упор, а Гермиона словно вросла в стену, испуганно наблюдая за парнями.
— Мы с ней встречаемся.
— Да? Ну теперь уже вряд ли, — нагло ухмыльнулся Малфой.
— Зак, я всё объясню! — Гермиона отлипла от стены и подбежала к парням, беря Смита за руку, всё тело трясло, а в глазах читался ужас.
Как же она красива.
Любая эмоция ей шла, как никому другому. Страх, гнев, ненависть, смех, стон…
Смит отдёрнул руку и отступил на шаг назад:
— Чем вы тут занимались, Гермиона?
Грейнджер стояла посреди них двоих открыв рот и тяжело дыша, растерянно хлопая ресницами.
Кажется, ответа у неё на этот вопрос не было, что ж…
— Ты слепой или что? Я зажимал Грейнджер к стене, лапал, облизывал и почти что трахал, да вот только ты припёрся и всё испортил.
— Заткнись, Малфой! Зак, я не виновата, он сам навалился, я не смогла ничего предпринять, просто не успела…
Грейнджер попыталась снова взять Смита за руку, но он отступил ещё на шаг назад, а в глазах бурлила ненависть.
Было отлично видно, что его аж затрясло. Оказывается этот добродушный пуффендуец умеет злиться.
Пожалуй, это лучшее, что могло произойти.
Всё складывалось настолько удачно для Малфоя, что настроение с каждой секундой взлетало всё выше. И он уже стоял и в наглую ухмылялся, наслаждаясь результатом своего труда.
Смиту было явно плохо.
Он трясся, сжав ладони в кулаки и смотрел на Грейнджер с ненавистью, но было во взгляде что-то ещё…
Боль.
Ему было больно. И Грейнджер это видела.
— Не подходи ко мне больше. Никогда.
Он развернулся и будто растворился в воздухе, настолько быстро его не стало.
В кабинете повисла тишина. И только слабый гул голосов раздавался из приоткрытой двери.
Он услышал всхлип.
Грейнджер так и стояла, смотря туда, где только что был Смит.
Мерлин, сейчас что, будет истерика что ли?
— Грейнджер…
Она резко развернулась и в пару шагов оказалась рядом. В глазах застыло отчаяние и особый блеск указывал на то, что ещё чуть чуть и слёзы упадут на лицо.
От звонкого хлопка голова метнулась в сторону.
Она его ударила?
Малфой потёр ладонью щёку, удивленно смотря на Грейнджер.
Ну что сказать, он это заслужил.
Может избить его до полусмерти, он даже сопротивляться не будет. Если таким образом ей станет легче, то почему нет.
— Ты поганый ублюдок, ты всё испортил. Я тебя ненавижу, — Она выплёвывала слова прямо ему в лицо, стараясь вложить в каждое слово как можно больше презрения. Щёки раскраснелись, большие прекрасные карие глаза смотрели с ненавистью, а рубашка торчала небрежно, выбиваясь из-под юбки.
— А что я сделал? — Малфой притворно округлил глаза, придавая лицу удивлённый вид.
— Прекрати поясничать. Ты не у себя в змеином логове, где тебе все в рот заглядывают, — Грейнджер подошла к нему ближе и тыкнула пальцем прямо в лицо, — Я ненавижу тебя, Малфой. Ты жалкий, мерзкий, трусливый говнюк. Каким ты был всю жизнь, таким ты и остался по сей день. И я обещаю тебе. Ты пожалеешь о том, что ты сделал.
— Да что я сделал-то?
— Ты жалок. Но я не буду тебя жалеть. Ты не имеешь никакого права врываться в мою жизнь и переворачивать всё с верх на голову.
Грейнджер тяжело дышала и стояла настолько близко, что смысл её слов не доходил до Малфоя. Он смотрел в разгневанное лицо и улыбка сама по себе появилась на его лице.
Она сама понимает, как прекрасна?
— Тебе смешно? Ты раз за разом рушишь мою жизнь, и при этом при всём ты ещё и веселишься?
Грейнджер снова замахнулась в приступе ярости, но Малфой перехватил её руку, крепко прижав к телу.
— Смит придурок. Не сильно то ты и нужна была ему, раз он так быстро убежал, — спокойным тоном произнёс Малфой и намотал на палец каштановую кудряшку. Какие же мягкие и шелковистые у неё волосы…
— Не смей трогать меня, — вскрикнула Грейнджер, откидывая кудри за спину, — Не смей больше никогда подходить ко мне! Ты для меня грязь под ногами, ничтожество!
Она просверливала ненавидящим взглядом, словно хотела прожечь в нём дыру, а он задумался на миг о том, что грязью для него всегда как раз-то была она.
Да вот только всё на столько изменилось, что эта ситуация выглядела до опизденения нелепо.
И он рассмеялся в голос.
— Какая же ты всё таки мразь!
Грейнджер оттолкнула его и вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.
А Малфой стоял и ржал.
Весело пиздец.
Он понимал, что со стороны его поведение можно было растолковать, как откровенное издевательство.
Какой же он падалью, должно быть, ей казался.
С этим разберётся позже.
Самое главное, что Смит, грубо говоря, послал её на хуй.
И внеся такой раздор в их отношения, он был счастлив, как никогда прежде. А как там сложится дальше, узнается позже.
Но пока что всё формировалось просто замечательно.
Ну и что, что Смит чуть ли не разревелся, он ей не пара.
Чувства вины не было, от слова совсем. Только безграничное счастье, теплом расползающееся по нутру. Он как ебаная школьница радовался. Осталось только подпрыгнуть на месте и похлопать в ладошки.
Всё, что не делается, приводит только к лучшему. Не зря так говорят. По этому дальше — только лучше.
Он найдёт способ ещё раз поговорить с Грейнджер. Правда, что конкретно ей ещё сказать, не знал. В голове проносились миллион предположений, что можно было бы предпринять, но, как и всегда, чёткого плана не существовало.