В восемь часов двадцать восемь минут Жосс во всеоружии стоял на своем ящике. Слушатели были на местах, как танцоры, заучившие роль после двух тысяч гастрольных выступлений: Декамбре у себя на пороге, склонившись над книгой, Лизбета в небольшой толпе по правую руку от Жосса, Бертен по левую руку за красно-белыми полосатыми занавесками «Викинга», Дамас сзади, стоит, опершись на витрину «Ролл-Райдера», недалеко от него жиличка Декамбре из комнаты четыре, ее почти не видно за деревом, и, наконец, знакомые лица завсегдатаев, они стояли кружком, каждый на своем обычном месте.
Жосс начал читать:
– Один: ищу рецепт кекса, такого, чтобы засахаренные фрукты не опускались на дно. Два: нечего закрывать дверь, чтобы скрыть свои мерзости. Бог сверху все видит, и тебя и твою шлюху. Три: Элен, почему ты не пришла? Прости за все, что я тебе причинил. Подпись: Бернар. Четыре: в сквере потеряны шесть шаров для петанка. Пять: продаю мотоцикл «Кавасаки» ZR7750 1999 года выпуска, пробег 8500 км, красный, с сигнализацией, с ветровым стеклом, защитой картера, цена 3000 франков.
Какой-то невежда поднял руку из толпы, давая знать, что объявление его заинтересовало. Жоссу пришлось прерваться.
– Потом, в «Викинге», – сурово сказал он.
Рука стыдливо опустилась так же быстро, как поднялась.
– Шесть, – продолжил Жосс. – Я с мясом не работаю. Семь: ищу грузовик-палатку для продажи пиццы с панорамным обзором, права категории VL, с печью на шесть коржей. Восемь: молодежь с барабанами, в следующий раз я вызываю полицию. Девять…
Декамбре с нетерпением ждал объявление эрудита и не очень внимательно слушал остальное. Лизбета записала в блокноте номер объявления о продаже прованских пряностей, приближалась очередь морского прогноза. Декамбре держал карандаш наготове.
– …от семи до восьми, будет ослабевать до пяти-шести, затем переместится к западу и будет дуть от трех до пяти метров в секунду во второй половине дня. На море шторм, ливневые дожди стихают.
Наступила очередь шестнадцатого объявления, и Декамбре узнал его с первого слова.
– Затем я отправился… многоточие… по реке и сошел на берег на другом конце города, а с наступлением темноты вошел в дом жены… многоточие… и хотя это стоило мне великих трудностей, однако в конце концов я смог ею овладеть. Утолив свое желание, я ушел от нее пешком.
Последовала тишина, все озадаченно переглядывались, но тут Жосс перешел к более понятным объявлениям, которые предшествовали «Страничке истории». Декамбре поморщился. Он не успел все записать, текст был слишком длинный. Затем он прислушался, чтобы узнать судьбу французского корабля «Декларация прав человека» с семьюдесятью четырьмя пушками на борту, который 14 января 1797 года возвращался, проиграв сражение в Ирландии, имея на борту 1350 человек.
– …его преследовали два ирландских корабля, «Неутомимый» и «Амазонка». После ночного боя он задел дно кормовой частью киля у побережья Канте.
Жосс сунул бумажки за пазуху.
– Эй, Жосс! – крикнул кто-то. – Сколько человек спаслось?
Жосс спрыгнул с ящика.
– Много будешь знать – скоро состаришься, – важно проговорил он.
Прежде чем отнести свою трибуну к Дамасу, он мельком взглянул на Декамбре. Хотел было к нему подойти, но решил отложить это до следующего «выпуска». Надо пойти пропустить стаканчик кальвадоса для храбрости.
В двенадцать сорок пять Декамбре торопливо набросал следующий текст, пестрящий сокращениями:
Двенадцать: градоначальники напишут чвод правил, которым нужно чледоватъ, он будет вичетъ на улицах и площадях, чтобы вче знали… многоточие… Повелят убить вчех кошек, дворняг, голубей, кроликов, цыплят и кур. Будут тщательно чледить за чичтотой в домах и на улицах, прикажут опорожнить выгребные ямы, чточные канавы… многоточие… или повелят закидать их печком.
Жосс уже ушел в «Викинг» обедать, когда Декамбре решился к нему подойти. Он вошел в бар, и Бертен поставил перед ним кружку пива на круглой картонной подставке, где на красном фоне красовались два золотых льва Нормандии. Такие подставки были изготовлены по заказу Бертена специально для его заведения. Чтобы объявить время обеда, хозяин ударил кулаком в большую медную пластину, висевшую над стойкой. Каждый день в полдень и вечером он бил в этот гонг, раздавался громоподобный звон, голуби испуганно взлетали с площади, а проголодавшиеся люди спешили к «Викингу». Этим ударом Бертен напоминал всем, что пришло время подкрепиться, и в тоже время отдавал честь своим грозным предкам, о которых было известно всем и каждому. Девичья фамилия его матери была Тутен, а если разобрать этимологию этого слова, становилось ясно как день, что человек с такой фамилией был прямым потомком Тора, скандинавского бога-громовержца. Может, кто и сомневался в этом, как Декамбре, например, однако никому бы не пришло в голову распилить на части генеалогическое древо Бертена, чтобы тем самым разрушить мечту человека, вот уже тридцать лет протиравшего стаканы на парижской мостовой.