— Хиним! — остановила его Солли, когда он уже немного отошел. ХиЧоль резко развернулся, отчего плащ красиво взлетел и опять опустился, ложась вдоль ног. Шедевр. Он просто непередаваемый шедевр в этом мире. Он казался ей таким понятным и человечным, когда был рядом, принадлежал ей, когда открывался ей, но вот сейчас он в полутора метрах от неё, одетый с иголочки, но с легкой небрежностью, и она не в силах разгадать, овладеть, объять его разумом. Взрослый и зрелый, но с неповторимыми нотами юности и мудрой молодости. ХиЧоль — это произведение искусства, в которое влюблена её любовь, сопротивляющаяся любить кого-то другого. Она не может восхищаться кем-то ещё так же, как им. Не стесняясь своих чувств, Солли сказала. — Ты идеальный.
— Идеальный? — наконец, взявшись за дужку очков, он снял их и посмотрел на неё уставшим, но заботливым взглядом. Девушку охватила невидимая сила, как вязаный свитер, наброшенный на плечи чьими-то родными руками. Но это было воображаемое ощущение, до того неуловимое, что ради него хотелось превратиться в астральное создание, чтобы последовать за этим слишком тонким обманом чувств. Туда, где родные руки обнимут на самом деле. — От идеалов нужно держаться подальше. Чтобы не разочаровываться в них.
— Ты так думаешь?
— Уверен. — Солли показалось, что он говорил о ней. О своем отношении к ней. Нет, это точно было так!
— А если разочаровываешься, то что? — ХиЧолю самому, судя по всей осанке, взгляду, выражению губ, не хотелось уходить. Ему всегда нравилось говорить с Солли. Даже по-дружески. В ней было столько света и интересных замечаний. Раньше. Осталось ли что-то от этого теперь? — Ищешь новый идеал?
— Новый? — спросил ХиЧоль, хохотнув, но повторять ему не надо было. Он всё понял и его вопрос был выражением неожиданности и удивления, а не непонятливости. — Не знаю, скорее, перестаешь верить в идеалы вообще.
— Это печально.
— Как посмотреть, — возвращаясь на некоторое расстояние, мужчина постепенно оказался рядом. — Когда прекращаешь грезить идеалами, то начинаешь ценить то, что есть и принимаешь неидеальное, но реально существующее. А разве жить и дорожить реальным не лучше, чем мифическим и недостижимым?
— Ты прав. — тихо выдавила Солли, опустив глаза. Ей хотелось поговорить об их прошлом, о том, что они всё-таки бывшие, а не совершенно чужие люди. Ей не хотелось игнорировать год своей жизни, словно его не было. Но как перейти к разговору о важном, о нужном для неё? Не рано ли? Девушка подняла взгляд. Он смотрел на неё с мягкой, но непробиваемой усмешкой, будто запечатался за ней на веки вечные и не хочет показать, что думает на самом деле.
— Я пойду, Сол, у меня ещё дела.
Кивнув, она позволила ему уйти. Её ждали друзья на улице, нужно было идти к ним. Набравшись сил и, подняв подбородок, Солли прошла мимо троицы, ожидавшей ХиЧоля. Как непривычно жить с ним разными жизнями, идти разными путями. МинХо, завидев её, открыл дверцу уже подъехавшего такси и она, перебежав открытый участок, не сильно намокла под дождем и плюхнулась на заднее сиденье с КиБомом.
— Ну, наконец-то, — не проворчал, но недовольно проговорил МинХо спереди. — А что насчет посидеть где-нибудь после киносеанса? ТэМин обещал подтянуться и изъявлял желание побухать.
— О, нет, я что-то не хочу, — покачала головой Солли. Настроение приподнялось после того, как она увидела ХиЧоля, но тоска сковала грудь. Философские мысли, напавшие на неё, требовали отвлечения. Но опять напиться, как месяц назад? С одной стороны плохо, а с другой — что ещё так хорошо отвлекает? Ох уж эти друзья — парни. С ними недолго спиться. — Разве что вина, и совсем немного.
— In vino veritas! — патетично провозгласил МинХо и, коварно облизнувшись, обернулся. — Что дословно с латыни переводится как «Истина в вине». ЧжинРи[2], это звучит, как блюдо, которое надо есть горячим.
— МинХо, успокойся! — шлепнула она его по плечу. Ки, скорее всего, не говорил другу, что в курсе их ночи, но теперь, когда Солли была свободна, молодой человек открыто показывал свой сексуальный интерес, при ком бы то ни было.
— Да, успокойся, — поддакнул КиБом и, отвернувшись к окну машины, пробубнил под нос полную и настоящую фразу римского автора, — In vino veritas multum mirgitum[3]…
— Что? — переспросила его Солли.
— Нет-нет, ничего. — по спине девушки пробежали мурашки от мимолетного брошенного на неё взгляда из-под густых бровей. Нет, всё-таки иногда КиБом был слишком мужчиной и не очень милым товарищем. Какая-то хитринка, какое-то лукавство искрились в этих азиатских очах одного из Сияющих парней.