В результате кровавой междоусобицы Золотая Орда фактически развалилась на несколько кусков, поэтому русские князья начали смотреть на сторону, отлично понимая, что Орде сейчас не до них. Русские князья, получившие ярлыки на княжение до ордынских разборок, особо на этот счет не парились, а у молодежи, только что вступившей на княжеский престол, начались серьезные проблемы, ибо не было ясно, кому платить бабло за лицензию на власть.
Особенно отличился в этом вопросе великий князь Московский Иван III Васильевич. Ивану III было всего двадцать два года, и он был далеко не в фаворе у татар, так как уже успел навалять ордынцам, решившим сходить походом на Москву. По этой причине князь не поехал в Орду за ярлыком на княжение, прекрасно понимая, что ярлыка не получит, а прирезать там могут запросто.
Иван III вынужденно провозгласил себя Великим князем без одобрения великого хана, хотя тогда это считалось «не по понятиям», но другого выхода не было. Демарш по тем временам был громкий, и молодой князь резонно опасался, что, когда в Орде все устаканится, татары его за такой фортель по головке не погладят.
А как еще мог поступить Иван Васильевич, когда в Орде неожиданно нарисовались сразу два великих хана, которые требовали платить дань именно в свою казну, в то время как у молодого князя финансы пели романсы? Ивану III ничего не оставалось, как попытаться подчинить Москве сопредельные княжества, чтобы с помощью грабежа пополнить казну и увеличить княжескую дружину.
Однако не все было спокойно в «Датском королевстве». Новгородская и Псковская республики, приведенные к покорности еще отцом молодого князя, начали своевольничать, и ручеек дани, которую они платили Москве, стал иссякать. Псков и Новгород держали в своих руках всю торговлю с Европой, а вместе с ней и основные финансовые потоки. Ссориться с купеческими городами было опасно, так князь мог остаться вообще без гроша в кармане.
Если перефразировать слова Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке», то в нынешней ситуации они звучали бы так: «А какой ты, к чертовой матери, князь, ежели у тебя нет золотого запаса?»
Большая княжеская дружина требовала больших денег, вот и изворачивался Иван III как мог, обещая золотые горы соратникам своего отца, державшим в своих руках нити управления Московским княжеством. Короля играет свита, а без ее поддержки татары с зарвавшегося московского князя запросто живьем шкуру сдерут.
Эти политические расклады объяснил мне по дружбе новгородский купец Афанасий Ключник, недавно приплывший в Верею из Казани. Купец был не дурак выпить на халяву, а я в рекламных целях напоил его эксклюзивным самогоном собственной выделки. Мой самогон был крепостью градусов под сорок, чем выгодно отличался от местных спиртных напитков, оказавшихся на поверку не крепче нашего джин-тоника. Есть поговорка «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», вот и провел окосевший купец пространную политинформацию для щедрого собутыльника.
Я в прошлой жизни был не дурак выпить, но местный выбор алкоголя был довольно бедным и ограничивался в основном пивом, брагой и медовухой. Правда, изредка купцы привозили сухое греческое вино из Крыма, которое оказалось хуже паленой молдавской бормотухи подвального разлива. Я эту гадость попробовал всего один раз, а наутро едва не подох от головной боли, вот и соорудил себе примитивный дистиллятор из глиняного горшка и двух тарелок, в котором перегонял брагу на самогон.
После очистки через березовый уголь и настаивания на ягодах и травах получился весьма приличный продукт, который я толкал заезжим купцам из-под полы за весьма неплохие деньги. Подпольная торговля спиртным недурно пополняла мою личную казну, которая стремительно пустела на поприще подготовки боярской дружины.
Должность боярского воеводы грела мне душу, но одновременно и со страшной силой тянула из кошелька накопленные деньги. Боярыня назначила меня воеводой от отчаяния и в момент реальной опасности для жизни детей, а на самом деле она просто хотела выиграть время и спастись от лихого татя.
Однако ее коварные планы на мой счет поломал тиун Андрей Мытник, с которым боярыня делила вдовью постель. Тиун бросил свою любовницу на произвол судьбы, сбежав из обоза по дороге в Верею, и скрылся в неизвестном направлении. По этой причине расправу над самозванцем Алексашкой Томилиным отложили и оставили меня на должности воеводы до появления более подходящей кандидатуры.
Скорее всего, так бы и произошло, если бы я не развил бурную деятельность на посту воеводы, убедившую Пелагею отказалась от поисков преемника, тем более у нее не было денег, чтобы нанять стоящего человека.