Ковалевский медленным движением переключил свет. Мотоцикл инспектора словно вмерз в тусклую белизну шоссе.
— Ладно, поезжайте, — вздохнул милиционер. — Чтоб в следующий раз… А то сразу две дыры сделаю. Запомню. У меня память на номера…
Доброта инспектора не вызвала у нарушителя никаких эмоций.
— Воображают себе, — пробурчал милиционер и натянул рукавицы. Резко взяв с места, мотоцикл отстрекотал в темноту.
Ковалевский включил передачу и тронул машину. Документы остались лежать на сиденье, примятом Вадимом.
Бледные встречные фонари чем-то напоминали о Савицком. Сколько лет они знакомы? С сорок второго. И Киреева, и Савицкого прислали к нему в отдел. Тогда отдел занимался изучением радиопомех, вызванных электромагнитным излучением Солнца… Это было в Казани, в тылу. Все они жили прямо в институте, на последнем этаже. Опустевшие аудитории были превращены в общежитие. В лабораториях проводили по восемнадцать-двадцать часов в сутки…
«Да, я виноват перед Савицким. И нечего искать оправдания. Надо было как-то поступать, что-то делать. Сгладить обиду… А ведь я собирался, собирался. И не успел… А с киреевским инструментом надо что-то решать. Заново. И всерьез. Будут сплетни — из честолюбия вставляет палки в колеса… Кажется, до сих пор я в документациях считаюсь руководителем проекта… Забавно, Киреев пробивает проект моим именем. Ковалевский против Ковалевского. Повод для шуток… Черт возьми, неплохо он меня связал. Вероятно, предвидел… Ну, ладно, мы еще поспорим, милый Петр Александрович. Хватит меня гипнотизировать…»
Ковалевский притормозил возле института. В окнах третьего этажа горел свет — у «проблемников» монтировали аппаратурные стенды. Институт вызвал специалистов с ленинградского завода-поставщика. Ленинградцы торопились — к концу месяца надо вернуться на завод, а до этого закончить сложный монтаж.
Он, не раздеваясь, поднялся на третий этаж. В коридоре валялись бухты проводов, куски изоленты, деревянные клетки упаковки…
Ипполит приподнялся и поздоровался с Ковалевским:
— Ну, как себя чувствует Устинович? Мне не удалось вырваться.
Ковалевский сел.
— Вы не испачкайтесь, столько пыли… Так чем удивил общество Виктор Семенович? — Ипполит уперся локтями в стол.
Ковалевский стал расстегивать пуговицы пальто.
— Знаете, Савицкий умер.
Ипполит потер пальцами лоб. Затем выключил реле — оборвался комариный зуд выпрямителя.
— Сердце сдало, — произнес негромко Ковалевский.
Из коридора послышались громкие и по-ночному акустически чистые голоса монтажников.
— Вероятно, послезавтра похороны. Вы пойдете?
— К сожалению, не смогу, — ответил Ипполит. — Ребята торопятся в Ленинград… А еще дел…
— Конечно, — конечно, — Ковалевский оглядел лабораторию. — Надо позвонить в редакцию газеты. Хочу составить некролог.
— А поместят? Где эпохальные заслуги на ниве общественно-политической деятельности? Велика важность — старший научный сотрудник… Может быть, в специальный журнал?
— Поместят и в газете… Отметить его работы в области локационных установок. В войну.
— И для этого надо было, по меньшей мере, умереть, — Ипполит пнул ногой кабель в ребристой змеиной чешуе.
Ковалевский прикрыл глаза — устал… Сколько он перевидел за свои шестьдесят три? И у него больное сердце, по утрам опухают ноги. И с печенью что-то… И никто об этом не знает. И кому до этого дело?.. Через неделю надо лететь в Казахстан, ознакомиться с районом будущего строительства гигантского инструмента. А в феврале там морозы с ветрами. Много не находишь в туфлях… Надо разыскать пимы, кажется, они на антресолях…
Можно подождать и лета, но необходимо посмотреть, как район выглядит в зимних условиях. Пусть летом поедут члены комиссии… И термос надо разыскать. Кажется, он у Митьки. Так и не вернул после экспедиции.
Ковалевский подумал о сыне-геологе, вечно пропадающем в Хибинах… Пожалуй, этот Горшенин младше Митьки. Года на три… Или на четыре…
Что он так взволнованно доказывает? При чем тут Москва? Все печется о делах Вадима Родионова? Просто удивительно.
— Сколько вам лет, Ипполит?
Ипполит замолчал, зло откинув волосы. Он понял, что Ковалевский его не слушал.
— Скоро двадцать девять… Ладно, я возьму недельный отпуск за свой счет и сам поеду.