Подавив вздох облегчения, Оливия ответила:
– Это хорошая идея.
Они спокойно работали, перенося содержимое ящиков в его кабинет и складывая его на стол Джоша. Но когда все папки были перенесены и он начал передавать их Оливии, чтобы она разложила все по ящикам, в воздухе повисла напряженная тишина.
Чтобы нарушить неловкое молчание, Оливия уцепилась за первую мысль, что пришла ей в голову.
– Джош, ты никогда не рассказывал мне, как получил эту работу.
– Мой дядя Хилтон пришел ко мне и сказал, что нуждается во мне.
– Вот это да!
– Нечего удивляться. Он вовсе не нуждался во мне, но мне понадобился год, чтобы это понять, потому что я никогда не обращал внимания на все эти совпадения. И главным из них было то, что я проводил выходные здесь, в Атланте, со своей матерью…
– А где же ты в то время жил?
– В Нью-Йорке. Работал на одну крупную пиар-компанию и сходил с ума. Я ненавидел нью-йоркскую погоду, мне не хватало солнца. Но больше всего я скучал по своей семье. Очевидно, моя мать сказала об этом Хилтону, который придумал душещипательную историю о том, как он во мне нуждается, а я, как дурак, поверил в нее.
– Выходит, тебе повезло, когда он предложил тебе работу, – сказала Оливия, взяв у него из рук стопку папок.
– Да, он не нуждался во мне, но хотел, чтобы я на него работал. Если бы я сразу понял, что дядя взял меня к себе из жалости, я бы немедленно уволился. Но со временем я понял, что стою тех денег, которые дядя мне платит, и знаю, что он тоже это понял. Таким образом, мы стали одной дружной командой.
– Выходит, ты работаешь по двадцать четыре часа в сутки не для того, чтобы произвести впечатление на дядю?
– Я всегда буду стараться произвести на него впечатление. Я имел в виду, что знаю себе цену и пытаюсь полностью раскрыть свой потенциал. Но делаю это не из-за желания угодить и не из-за страха. А как насчет тебя?
– Ты о чем?
– Почему ты сразу не переехала вместе с матерью во Флориду?
– Она снова вышла замуж, а мне хотелось свободы.
– А-а… – Джош насмешливо поднял брови.
– Это не то, о чем ты подумал. Я даже по-настоящему ни с кем не встречалась.
До Джоша вдруг дошло, что за четыре года Оливия ни разу не говорила, есть ли у нее бойфренд, а ему и в голову не приходило спросить. Наверное, это было не его дело…
– У тебя было счастливое детство?
– Самое лучшее. Я была избалованным единственным ребенком в семье, – сказала она, поставив на место последнюю папку и отряхивая руки от пыли.
Когда солнечные лучи, проникающие в окно, окутали ее мягким золотистым светом, Джош снова невольно залюбовался ее красотой. Даже вот такая, просто одетая, без косметики, Оливия могла вскружить голову любому мужчине. Его удивляло, почему он не замечал этого раньше. Впрочем, ему не следовало и сейчас обращать на нее внимание. Если Оливия догадается, чего он хочет, она будет оскорблена.
Чтобы отвести от нее взгляд, Джош посмотрел на часы.
– Уже половина второго!
– Канцелярская работа кажется простой, но она отнимает много времени, – заметила Оливия, выходя из-за стола.
– Пора обедать. Где бы ты хотела поесть? – спросил он.
– Где угодно, – небрежно произнесла она, но Джош покачал головой.
– В эти выходные я буду обращаться с тобой как с королевой, потому что очень благодарен тебе за помощь, хотя раньше принимал ее как должное.
К его огромному удивлению, глаза Оливии увлажнились. Она попыталась сдержать слезы, но у нее ничего не вышло.
– Спасибо…
При виде ее слез у Джоша защемило сердце. Он сожалел, что раньше не был с ней таким любезным. И это с каждой минутой растущее желание поцеловать ее…
Тяжело сглотнув, он отвернулся, чтобы не смотреть на это ангельское личико с мокрыми от слез глазами. Не хватало только поддаться соблазну. Это было бы неправильно. Во-первых, Лив собиралась уезжать, во-вторых, он был старше ее на десять лет и, в-третьих, она жила в его доме. Один-единственный поцелуй открыл бы слишком много запретных дверей…
Он отвез ее в уютный недорогой ресторанчик. За обедом Оливия оживленно рассказывала ему о своем детстве, и хотя Джош наслаждался ее обществом, он не понимал, зачем мучает себя, находясь рядом с удивительной женщиной, которой не мог обладать.
– Моя кузина Лидия до сих пор напоминает мне, что в детстве я плакала до тех пор, пока не получала дополнительную порцию содовой.
– Забавно, – ответил Джош, но его голос прозвучал как-то невесело.
А с чего ему веселиться? Он обнаружил, что Оливия не только красива, но и общительна и остроумна. И все же она уезжает…
Но он не собирался долго переживать по этому поводу, иначе можно сойти с ума. Только однажды Джош позволил чувствам управлять им и таким образом едва не разрушил свою жизнь. Да, его переживания из-за отъезда Оливии по меньшей мере нелепы. Она уезжает в поисках лучшей жизни. Чтобы быть со своей семьей. Разве он не вернулся домой, чтобы быть со своими родными? Именно так и было. Тогда какое он право имеет отговаривать Оливию?
Допив свой кофе, Джош мысленно поклялся, что будет держать себя в руках. Оливия не должна догадаться о причине его странного поведения. Поэтому он будет относиться к ней с прежним безразличием.
На обратном пути в салоне автомобиля повисло неловкое молчание. Оливия, наконец, начала понимать причину странного поведения Джоша. Она помнила, как он смотрел на нее накануне, как хотел ее поцеловать… Сегодня утром он сказал, что ценит ее, а за обедом был с ней очень обходительным.
Кажется, он, наконец, осознал, что она ему небезразлична.
А она уезжает.
Часть ее хотела кричать от разочарования и боли, но другая часть приказывала сохранять спокойствие. Возможно, Джош понял, что его к ней влечет. Возможно, он даже понял, что они подходят друг другу. Но Оливия не собирается менять свои планы на основе одних только предположений.
Ей нужно, чтобы Джош сделал что-то существенное, что было бы невозможно истолковать превратно.
Когда они вошли в здание офиса, Джош спросил, не пугает ли ее по-прежнему тишина. Она улыбнулась и сказала «нет». Он улыбнулся в ответ, но Оливия не придала этому особого значения. Она вдруг поняла, что ждет от него знака внимания, как ждала последние четыре года. Следовательно, она вела себя с ним как обычно, а это не могло привести ни к чему хорошему.
Убедив себя, что именно ее сегодняшнее равнодушие заставило Джоша обратить на нее внимание, Оливия запретила себе думать о нем. Она должна относиться к нему с безразличием, чтобы он смог сделать собственные выводы.
Когда они вошли в кабинет Джоша, Оливия нахмурилась, увидев беспорядок на его рабочем столе.
– Пока я здесь, я могла бы тебе помочь навести порядок на столе. – Она похлопала по пачке бумаг в отделении для входящей документации. Когда она убрала руку, один листок упал на пол, и Оливия, не подумав, наклонилась, чтобы поднять его.
– Да, пожалуйста, – ответил Джош.
Его голос прозвучал напряженно, словно он испытывал физическую боль. Оливия пристально посмотрела на него, но он занялся бумагами. Она нахмурилась. Странный голос еще ни о чем не говорил. Даже об интересе, не то что о глубоких чувствах.
– Схожу за блокнотом. Хочу сделать некоторые заметки, чтобы ты не запутался, что к чему.
– Хорошая идея.
Через несколько секунд Оливия вернулась, и они принялись сортировать бумаги. Рекламные письма, запросы, аккредитивы, счета-фактуры… Ее удивило, как быстро они вдвоем справлялись с работой.
Когда, наконец, очередь дошла до последнего конверта, который походил на послание личного характера, Джош удивился.
– Это приглашение на званый ужин в доме Хилтона.
– Тебе следовало бы занести его в свой ежедневник, написать какое-нибудь напоминание, – посоветовала Оливия.
– Не нужно. Вечеринка состоится сегодня.
– О. Тогда тебе нужно взять напрокат смокинг…
– У меня есть свой.
– В таком случае ты готов.
– Не совсем, – сказал Джош, пристально глядя на нее.