Только ввод войск СССР в Афганистан может ускорить решение пакистанского руководства о широком привлечении в страну американских специалистов.
Только война в Афганистане автоматически делает Пакистан прозападным государством, с твердой американской ориентацией.
Но ввод войск нужен и Андропову, уже просчитавшему, как трудно убрать Амина и всю его верхушку. С одним X. Амином справиться не сложно, но что делать с этими предателями, так подставившими бывшего лидера Н. М. Тараки?
Теперь уже нелегко оценить, «чьи заслуги больше» — ЦРУ или КГБ, но две подряд провокации совершаются непосредственно перед самым заседанием Политбюро — 11 и 19 декабря.
11 декабря 1979 года у здания представительства СССР при ООН в Нью-Йорке взрывается бомба. По «счастливой случайности» никто не пострадал.
12 декабря посольству США в Москве вручена нота Министерства иностранных дел СССР «по поводу взрыва бомбы у здания представительства СССР при ООН в Нью-Йорке 11 декабря 1979 года».
Ровно через неделю в Мюнхене подожжено здание представительства Аэрофлота. Вновь по «счастливой случайности» никто не пострадал.
21 декабря посольству ФРГ в Москве вручена нота СССР «по поводу поджога и разрушения пожаром здания представительства Аэрофлота в Мюнхене 19 декабря 1979 года».
Кто совершил эти, на первый взгляд, совершенно бесполезные, пустые провокации?
ЦРУ или КГБ? В данном случае объективные интересы обоих ведомств совпадали.
Однако рискнем предположить, что это сделали все-таки американские «специалисты», ибо Андропов рассчитывал убедить своих коллег по Политбюро в возможности и необходимости силового решения вопроса. За несколько декабрьских дней ему удается заручиться серьезным союзником в лице Дмитрия Устинова, министра обороны страны и лучшего друга Брежнева, которому тот абсолютно доверяет.
Но последние события — две ноты подряд, сессия НАТО, события на Ближнем Востоке, в Иране и Турции — все это превращает «миротворца» Громыко в оголтелого ястреба. Цель достигнута. В Политбюро образовалась мощная коалиция, настаивающая на силовом решении вопроса.
V
— Нам нужны очень хорошо подготовленные люди, — генерал Затонский произнес эти слова подчеркнуто спокойно.
— Понимаю, — Асанов уже решал, кто может принять участие в этой операции.
— Должны быть ветераны Афганистана, знающие язык, обычаи, характер местности, нравы людей, — напомнил Орлов, — там, в Афганистане, сейчас неспокойно. Никто не знает, какой отряд, какую территорию контролирует. В Кабуле по-прежнему стреляют.
— Известно, кто именно захватил Кречетова? — спросил Асанов.
— Да, отрад Нуруллы. Это контрабандисты, враждующие с генералом Дустумом, по находящиеся на его территории.
— Точно известно, что Кречетов жив?
— У нас есть свой информатор в банде Нуруллы.
— А сам Нурулла? Обычный контрабандист или борец за идею? — спросил Асанов.
— Каждого понемногу, — Затонский вздохнул, — разве можно сейчас сказать что-нибудь конкретное. Там такая каша.
— Угу. Которую мы сами и заварили, — мрачно изрек Асанов.
— Что? — не понял Затонский.
— Сначала мы вошли в Афганистан, разворошили сонную страну; потом ушли, бросив их убивать друг друга. А что вы еще хотели? — спросил Асанов.
— Не я принимал решение о вводе, войск. И тем более об их выводе, — сухо ответил Затонский.
— Не заводись, Акбар, — примиряюще сказал Орлов, — мы приехали за помощью.
— Извините, — произнес Асанов, — вы действительно ни при чем. Просто характер такой, не могу спокойно говорить об Афганистане. Я потерял там много друзей.
— Мне говорили, — кивнул Затонский, — я вас понимаю.
— У тебя есть люди, подготовленные для такого маршрута? — спросил Орлов.
— Конечно, есть. Действовать придется на севере?
— Да, район Бадахшана. Нурулла базируется в тридцати километрах от Ишкашима. Там небольшой городок — Зебак. А почему вы спрашиваете? Разве есть разница, где действовать? — поинтересовался Затонский.
— На юге другие обычаи, кочевые племена. В языках есть различие — пушту и фарси. Смотря какой район. В области Фарьяб, например, живет много туркменов, а это уже тюркская группа языков, — объяснил Асанов.
— Ясно. Вы их хорошо понимали?
— Практически да. Таджикский и фарсидский языки почти идентичны. Практически один язык. Как, например, турецкий и азербайджанский. Хотя узбекский немного отличается.
— У вас есть люди, знающие фарси?
— Разумеется. Но очень мало.
— Нужно будет подготовить группу в семь-десять человек, — предложил Орлов.
— Мы дадим своих специалистов, — предложил Затонский, — я привез их с собой.
— Кто такие? — недовольно поинтересовался Асанов.
— Ждут в соседней комнате, майор Ташмухаммедов и подполковник Падерина. Отличные профессионалы.
— Не пойдет, — возразил Асанов.
— Не понял.
— Женщина не пойдет, — пояснил Асанов, — это исключено.
— Вы не совсем меня помяли, — улыбнулся Затонский, — эта женщина подполковник разведан, сама из Туркмении. Знает обычаи. Владеет фарси я пушту. Имеет два боевых ордена. Она не гимназистка, а боевой офицер.
— Согласен. Но в Афган она не пойдет.
— Я привез ее для того, чтобы она приняла участие в этой операции. Так решило наше руководство. Эти люди вне вашей компетенции. Вы просто подберите еще своих людей.
— Тогда я отказываюсь, — резко встал Асанов, — набирайте людей сами.
— Сядь, — резко махнул Орлов, — характер ни к черту. Чего кипятишься? Их люди — они и решают.
— Женщина не пойдет, — упрямо возразил Асанов, — ее сразу заметят, вычислят. Это мусульманская страна. А во время переходов, как она будет себя чувствовать? Это только в кино артистки во время войны всегда бодрые и веселые. А в реальной жизни бабы в таких операциях участия не принимают. Вы же все понимаете лучше меня. Начнутся месячные, что будем делать? Мыться где? Ребята сутками не умываются, а вы говорите женщина! Это значит — подвести всех остальных.
— Можно, я приглашу подполковника сюда? — спросил, почему-то улыбаясь, Затонский.
— Меня трудно переубедить, — сел на свое место Асанов.
— Попросите подполковника Падерину и майора Ташмухаммедова зайти к вам в кабинет. Они в комнате N14, — предложил генерал Затонский.
Асанов раздраженно молчал.
Орлов поднял трубку.
— Генерал Орлов, — требовательно произнес он, — гости у вас? Пригласите в кабинет.
— Вы женаты, товарищ Асанов? — спросил вдруг Затонский.
— Да. Вы хотите знать, почему я так не люблю женщин? Напротив, я их слишком люблю, чтобы ими рисковать. Война — не женское дело.
В дверь постучали.
— Да, — крикнул Асанов.
Дверь открылась и в кабинет вошла семейная пара афганцев. Грязный, помятый, небритый, среднего роста афганец в традиционной афганской одежде, стоял рядом со своей супругой, одетой в темную чадру. Видна была только полоска глаз.
— Удачный маскарад, — нахмурился Асанов, — но это еще ничего не значит.
Он поднялся, подошел к обоим офицерам.
— Вы говорите на фарси? — спросил он по-русски.
Женщина кивнула головой.
— Я вас приветствую в своем доме, — произнес традиционное пуштунское приветствие Асанов.
Женщина молчала.
— Да пошлет Аллах удачу вашему дому, — поблагодарил его мужчина.
— Хорошо, — сказал Асанов.
На Востоке в присутствии мужа женщина не имела права отвечать на вопросы постороннего мужчины.
— Теперь отвечайте, — потребовал Асанов, — сколько раз вы были в Афганистане?
— Пять раз, — ответила женщина. Голос у нее был немного хриплый, характерный для восточных женщин.
— Вы умеете готовить афганские блюда?
— Да.
— Молиться?
— Совершать намаз, — уточнила женщина. — Конечно. Я знаю коран.
— Скажите четвертую суру.
Женщина чуть улыбнулась.
Четвертая сура корана была посвящена женщине.
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — начала женщина — О, люди! Бойтесь вашего Господа, который сотворил вас из одной души и сотворил из нее пару ей, а от них распространил много мужчин и женщин. И бойтесь Аллаха, которым вы друг друга упрашиваете, и родственных связей.