Хозяин магазинчика еще раз внимательно рассмотрел мои джинсы и решительно снял с вешалки несколько пар штанов. Вскоре выяснилось, что штаны и пиджак вовсе не обязательно иметь из одного материала (я, впрочем, примерно так и предполагал, насмотревшись людей на улицах), жилет можно не носить, но лучше все-таки носить, и все предлагаемые мне штаны требуют подтяжек. Причем это не эластичные подтяжки, знакомые мне по двадцать первому веку, а простые матерчатые помочи. Я со вздохом показал хозяину петли для ремня на джинсах; хозяин успокаивающе махнул рукой: пришьем, если что. И пришили.
В результате я обзавелся светло-серыми брюками в тонкую ненавязчивую полоску и однотонным сюртуком чуть темнее. Рубашку и шейный платок мне доставили из соседнего магазинчика. Тут же обнаружилось, что мне нужны запонки, но с этим я решил разобраться позже, а пока просто подкатал рукава рубашки, чтобы не высовывались из-под рукавов сюртука. Сапоги я оставил пока прежние, а в шляпную лавку мы заглянули по дороге обратно в дом Робинсов. Выяснилось, что цилиндр или котелок я надену на голову разве что под угрозой смертной казни. Мы перемерили все, что имелось в лавке, потом хозяин, явно стесняясь хорошо знакомого ему мистера Робинса, сообщил, что пару дней назад с Севера прислали шляпы нового фасона, на пробу. Он вынес образец и честно сообщил, что шляпа явно не стоит пяти долларов, которые за нее просят. Я примерил и сразу сказал, что беру. Не бог весть что, конечно, но сойдет. Ничего более похожего на классическую ковбойскую шляпу мне явно не найти. Потом я догадался заглянуть внутрь шляпы, чтобы прочитать имя изготовителя. Стетсон. Вот тебе и раз.
Часами и бриллиантами мы занялись на следующий день: налегке прошлись с мисс Оливией по улице до магазина фирмы «Льюис и сыновья» и попросили мистера Айзека Льюиса уделить нам время. Мистер Айзек, похоже, относился к сыновьям: ему было немного за тридцать, и его дети, если они у него были, вряд ли могли быть компаньонами. Нашему Фоксу этот мистер Льюис явно не приходился ни родственником, ни даже однофамильцем; Фокс честно унаследовал свою фамилию от валлийских предков, а вот предки мистера Айзека, скорее всего, были Леви, или Левенштейны, или, быть может, и вовсе Сегаловичи.
Мистер Айзек был в теме: последние партии бриллиантов были прикуплены бабушкой де Сен-Люк через его фирму. Кроме того, пару месяцев назад он прислал Оливии письмо, в котором высказывал желание выкупить часы, если у хозяйки появится намерение их продать. Какой-то британский коллекционер уже лет десять горел желанием приобрести эти часы в свою коллекцию. Так что, вопреки мнению скептиков, за часы удалось выручить двести пятьдесят долларов.
А вот с бриллиантами было хуже. То есть, конечно, мистер Айзек был не прочь приобрести их по дешевке, но Оливия не высказывала желания их по дешевке продавать. Может быть, где-нибудь в Нью-Йорке за камни и можно было выручить настоящую стоимость, но на Юге предметы роскоши фантастически обесценились.
Пока Оливия обсуждала с мистером Айзеком финансовые перспективы, я вспомнил, что мне надо бы купить запонки и попросил еще более младшего мистера Льюиса, Соломона, показать что-нибудь недорогое. Юноша тут же заверил меня, что при существующих ценах я могу себе позволить по-настоящему достойные вещи, но я его оборвал:
— Я собираюсь вернуться в места, где могут убить за лишний доллар в кармане. Так что я бы предпочел что-нибудь дешевое и неброское. Я, в конце концов, не пароходный шулер.
Юнец с кислой миной показал мне запонки подешевле, и я выбрал скромные серебряные с розовыми перламутровыми вставками, продемонстрировав, несомненно, свой плохой вкус. Пока расплачивался, зацепил краем глаза что-то непонятное в футляре, поэтому повернулся и рассмотрел повнимательнее.
— Вечное перо, — без особого энтузиазма сообщил мне юноша, решивший, что покупатель из меня хреновый.
— Прямо-таки вечное?
Я не мог поверить глазам: в этом веке, оказывается, уже существовали авторучки! Я-то полагал, что здесь пишут исключительно гусиными перьями или вставочками с железными перьями, ничего более навороченного мне не встречалось. И вот на тебе!
— Оно дорогое, — на всякий случай предупредил юноша, заметив мой интерес.
— Сколько?
Соломон назвал цену и честно добавил:
— Обычным пером писать удобнее.
Ну это смотря кому. Я вроде и писал редко, но необходимость чуть не через слово макать перо в чернильницу меня раздражала. Прикольно, конечно, но когда не развлекаешься, а по делу пишешь – жутко выводит из себя. Я прикинул: остатков моего жалования хватит на пароходный билет до Шривпорта, а там как-нибудь и без денег перебиться можно. В крайнем случае, займу у Нормана.