– Какие здесь датчики, инерциальные?
– Допустим, эта коробочка из чистого золота, – сказал Коул, как мне показалось, очень серьёзно, – допустим, в ней инновация, способная изменить мир на века. Грааль, за который корпорации заплатили бы миллиарды, а государства сражались бы в войнах. Как бы ты поступил?
Из раковины для посуды торчала грязная сковорода. Дверь в туалет, до которой я, будучи в кухне, мог дотянуться рукой, была приоткрыта, и шумел сливной бочок. Чёрная коробочка лежала на тумбе в куче табака, бумажек, лесных веток и ключей. Рядом с ней стоял розовый бонг.
– По крайней мере, не держал бы эту инновацию так небрежно… – отозвался я.
Алекс сел за столик, взял с тумбы бонг и предложил мне. Я жестом отказался. Он любил это дельце. Его немалые, но эпизодические заработки позволяли оплачивать жильё и скудно питаться несколько месяцев подряд. Их ему также доставало на такие вот невинные развлечения. Коул взял зажигалку, и далее густой клуб дыма разлетелся по комнате.
– Не беда, – промолвил он наконец, – обойдется, – он вытащил из кармана шорт такую же коробочку датчика, – эта всегда со мной. – И, взяв мышку, он свернул программу, а на втором экране показалась полноценная 3D-модель человека с лицом Алекса, обрисованным поразительно точно. Человек сидел посреди линейной системы координат в позе Коула, и малейшие черты его мимики отображались в нём.
Это был сложнейший мокап – объёмная 3D-модель, связанная с захватом движения собственным ПО2 Алекса, которое «трекало» (от слова «трекинг») с пяти камер, закреплённых по периметру комнаты.
Я это знал, так как пару раз уже видел эту модель. Присутствовал я также, когда Алекс навешивал мудрёные камеры и отстраивал погрешности, двигая их по миллиметру в течение пяти часов подряд. Теперь же он с интересом уставился во множество показателей и цифр. И пока друг был занят, я невольно замечал, что в прошлый раз, когда я видел 3D-модель, она была лишь приблизительно схожа с Алексом, как кукла из воска, но теперь она полностью повторяла черты его лица и тела, и эмоции от этого точно делались объёмнее.
– Что же, – сказал я, наглядевшись, – это действительно впечатляет. Признаюсь, понятия не имею, как у тебя получилось. Даже после стольких наших бесед не возьму в толк, как все эти камеры синхронно «трекают» положение тела в мельчайших подробностях. Да ещё и лицо! А ведь оно закрыто дредами, и на нём нет ни меток, ни точек, как это происходит даже на самых крутых студиях. Вроде бы камеры крепят на голову. А эта висит так далеко… – пальцем я указал на стену в двух метрах, где располагалась крупная линза.
– Камеры? – ухмыльнулся он. – Ах да, ну, возможно, и камеры, что уж… получилось… долго отстраивал… но, знаешь, сказать тебе по секрету: камеры – это прошлый век!
– Может, и так, – говорил ему, – но я не технарь и даже с этим не разобрался.
– А всё же ты не ответил, Егор. Что бы ты сделал, если бы эта чёрная штуковина чисто гипотетически была главным открытием 21-го века? Решением, дарующим нам что-то такое… такое… как атомная бомба или микроволновка.
– По-моему, бомба и микроволновка не совсем соотносятся, – указал я на бонг многозначительно, – но я бы запатентовал её… А если нет кэша, то попытался бы найти инвестора или продать. При этом, конечно, прототип нужно держать в строжайшем секрете.
– Говоришь, как торгаш, – отозвался он с некоторой досадой, – и это, наверное, правильно. Торговля и рынок – наши друзья. А главное – гласность и открытость. Чтобы об атомной бомбе знали все!
– Ну так как работает эта коробка? Она инерциальная, энкодерная или какая там? – стремясь вытянуть ясные подробности, перебирал я слова.
– Это вообще не инновация. Просто так, гипотетически…
– Не инновация, – повторил я, – значит, ты меня дурачишь. Сначала пообещал атомную бомбу, а потом увёл в абстрактные размышления.
– Интересно… Ведь вначале мне как и тебе подумалось, но, если поразмыслить, – это подходит не для всех. Эти патенты и инвесторы…
Он взял бонг и приложился ещё раз, как бы смущаясь и краснея.
– Эти патенты и инвесторы бесчеловечны. У них нет моральных принципов, понимаешь? Ты даёшь им товар – они его продают: всё остальное лишнее. А для того, чтобы что-то продать, нужно это продемонстрировать. Поэтому давать им атомную бомбу не совсем хочется, понимаешь?
– Логично… – удивился я его собранности, но, потеряв нить, решил не обрывать поток сознания.
– Дальше… Для того чтобы что-то продать, нужно ограничить к нему доступ: создать ценность в глазах потребителя. Правильно? Хотя если, скажем, эта прорывная инновация облегчит всем жизнь, как микроволновка, это ж хорошо… Просто тут такое дело, когда она будет в руках у каждого – это безопасно, но если она будет в руках ограниченного круга, то они станут богами и смогут управлять, подавлять, диктовать…