— Нога, сука! Что за непруха на нее такая сегодня. То свело, то прилетело. Беги братан, кранты мне. Не дадут уже подняться. Беги я прикрою. — Он перекатился, прикрывшись небольшим холмиком, вскинув маузер. — Вали сказал, мы тут как на ладони, как в тире перещелкают.
— Двигаться можешь? — Максим встал за ствол березы перевернув спаренный магазин, и передернув затвор.
— Могу, но какая теперь разница. Не дадут мне уже из этой норы вылезти. Уходи говорю.
Игорь, не целясь выстрелил в сторону погони, выставив только пистолет, не столько стараясь в кого-то попасть, сколько просто припугнуть.
— Тебе никто не говорил, что ты эгоистичная сволочь? — Максим не скрывал своего раздражения. — Сдохнуть гад героем хочешь, друга спасая? А ты подумал, как я потом жить с этим буду? Сейчас я прикрывать тебя начну, а ты, сука ползи. Хоть зубы от боли до пеньков сточи, но ползи сюда. На счет раз…
— Раз.
Художник высунулся из укрытия и дал короткую очередь, не обращая внимания на взрывавшуюся от пуль кору березы. Одна из щепок воткнулась в бровь, тут же залив глаз кровью, но Максим словно этого не заметив, продолжил стрелять, и его отчаянные действия привели к успеху. Потеряв еще троих бойцов, вражеская цепь залегла, но стрелять в ответ не прекратила.
Бледный Угрюм, кроя матом, и свою судьбу, и упертого друга, и раненую ногу, и «Свидетелей смерти», волоча ногу, практически на одних локтях, полз под защиту берез. Еще одна пуля пробила ему плечо, и навылет, красной кляксой окрасила траву. Он дернулся, ткнувшись головой в землю, но собрав волю в кулак, оставляя за собой кровавый след, перекатился за ствол дерева.
— Перетяни ногу, кровью испечешь. — Крикнул ему Максим, продолжая стрелять. — Перевяжешься, ползи вглубь леса, я прикрою, и догоню.
— Чтоб тебя братан разорвало. Сдохнуть спокойно, и то не даешь. — Игорь ловко перетянул ногу в области колена ремнем. — Если выберемся из этого дерьма, с меня причитается. Неделю поить буду.
— Я не пью. — Засмеялся Максим, но ради такого дела, так и быть, набухаюсь до поросячьего визга. Все! Хватит болтать. Уходи. Мне их долго не сдержать, а нам еще полтора километра топать. Костыль какой-нибудь себе изобрази.
— Спасибо братан. — Угрюм пополз в глубину леса. — Все сделаю. У меня в рюкзаке обезболивающее, сейчас отползу и вколю, козленочком молодым после этого запрыгаю. Ты только не сдохни тут, а то моя спящая совесть проснется и жить спокойно не даст.
— Не дождешься. — Максим дал короткую очередь и перезарядил автомат. — Я еще на твоей с Еляк свадьбе погуляю, и первенцу твоему крестным буду. Все. Ползи отсюда, не мешай воевать.
Он дождался, когда друг скроется из вида и перекатился за другое дерево, старое место враг уже пристрелял, и только чудо спасло Максима от смерти. Пуля выбила щепу из ствола в том месте, где только что была его голова. Но и на новой позиции бой вести не получилось.
«Свидетели смерти», сообразив, что им противостоит только один противник, сконцентрировали на нем огонь, причем стреляли постоянно, сменяя один другого, пока тот перезаряжался. Свинец поливал как из душа березу за которой укрылся Художник, не давая поднять тому головы, и грозя перепилить свинцом ствол.
Выбора нет, надо отступать, потому что под прикрытием огня враг подберется ближе. Еще немного, и Гвоздева легко расстреляют, и противостоять этому у него ничего не получится.
Он начал отползать, пятясь задом, оставив между собой и противником березу, как прикрытие. Обогнул еще одну, и притаился за следующей. Вовремя. Стрельба резко стихла, и там, где он совсем недавно держал оборону, рванули, одна за другой две гранаты.
Из-за дерева осторожно выглянул ствол автомата, пошарил по сторонам, а за ним и голова хозяина оружия появилась, недоуменно осмотрелась, и не найдя ни раненного ни трупа, попыталась скрыться, но меткий выстрел, пробил удачно подвернувшийся висок любопытного врага.
Пальба мгновенно возобновилась, но противник, не видя цель, теперь поливал свинцом уже весь лес, в надежде зацепить кусачую невидимку. Ветки сыпались Художнику на голову, а он улыбался, понимая, что его потеряли. Значит, у Угрюма есть больше времени добраться до места.
Справа, метрах в пяти, очень удачно лежало поваленное дерево, оборудованное мисами под своеобразную скамейку. Узкая щель между ним и землей, напрашивалась создать там очередную линию обороны. Своеобразный ДЗОТ. Как только выстрелы стихли, Художник туда перекатился, и вжавшись в траву замер в ожидании.
«Свидетели смерти» не спешили. Прошло несколько минут, но ничего не происходило. Когда враг молчит, это начинает нервировать. Их много, а он один. У них больше возможностей для маневра, но зато они не знают его точного местоположения. Но он же не в прятки тут собрался играть, ему нужно привести их как овец на бойню. Друг на обезболивающих скорее всего уже там. Можно продолжать концерт.