Кричали со стороны полуземлянки, голосом полным надрывной боли, страданья и страха. Они бросились бежать в ту сторону, на ходу вытаскивая пистолеты.
Угрюм с разбегу врезал в закрытые двери плечом, но те устояли и не поддались грубому напору.
— Открывай Оторва. Отдай профессора! Или я буду убивать тебя медленно. Открывай, я знаю, что он у тебя! — Рев хозяина поселения, вперемешку с грохотом сыплющихся в двери пинков не обещал ничего хорошего забаррикадировавшейся в доме женщине.
— Быстро ты догадался. — Послышался глухой, насмешливый голос. — Давай Угрюм договариваться, ты уходишь, а я отпускаю деда. Будешь дальше ломиться, я сначала отрежу ему голову, а потом встречу тебя в упор двенадцатым калибром.
— Послушай. — Вмешался в разговор Максим. — Зачем тебе это все? Ведь «Слово», которое должен мне передать Профессор, спасет все поселение. Отпусти его, и мы уйдем.
— Ты считаешь меня дурой. — Раздался смех. — Угрюм никогда не отпускает того, кто покусился на покой его Сытухи, он носится с этим как курица с яйцом. — Смех стих и раздалось зловещее шипение. — Плевала я тут на всех. Пусть сдохнут. С помощью «Слова», я открою проход к Горному, узнаю, как убить менквов, и буду за камушки отбивать их нападения на города и деревни. Я буду знаменита и богата.
— Ты сдохнешь тварь! — Рявкнул Угрюм.
— Не пугай. Я может и сдохну, но заберу и еще кое-кого с собой, так что ищи выход из этого положения Угрюм. Тебе разрешить создавшуюся ситуацию важнее чем мне, а у меня пути назад нет. Думай Угрюм, думай, и не ошибись.
Хозяин поселения резко повернулся к Максиму, и предупреждающе прижав указательный палец к губам, зашептал:
— Подыграй мне. Ты добрый полицейский я злой. — Он вновь повернулся к дверям и заговорил громко, словно обращаясь к своему напарнику. — Давай их тут спалим к чертям собачьим. «Слово» конечно важно, но ведь можно еще раз у Вакуля квест взять, и узнать его по новой, время позволяет.
— Но там Профессор. — Подмигнул заговорщически Максим. — Я так не могу! Он не в чем не виноват. Оторву, конечно, наказать надо, но деда жалко.
— Ну и что? Подумаешь. Дед свое пожил, пора и на покой. Зато подумай, какое будет удовольствие слушать как воет от боли эта сука! — Засмеялся Угрюм. — Где-то тут у них сено припасено, пойдем сходим да принесем, как раз уже светает, все не впотьмах ковыряться. — Он затопал ногами, словно пошел прочь.
— Ты что задумал, упырь?! — Заорала Оторва. — Совсем берега попутал?! Ты же раньше никогда невинных не трогал? Скрипуху пожалей!
— Все меняется, подруга. Ради того, чтобы тебя грохнуть, я поступлюсь принципами. — Рыкнул по-звериному в закрытые двери Угрюм. — Выходи сама, и тогда я не буду тебя поджаривать, а просто пристрелю.
— Ну уж нет, ты не пристрелишь меня, и я не доставлю тебе даже удовольствия насладится своими криками, смогу убить себя до того, как огонь вырвет из моей груди вопли, и ты их не услышишь.
— Там что-то происходит. — Максим прислушался. — Крики в поселке. На панику похоже.
— Дьявол! — Взревел Угрюм. — Началось. Опоздали мы с оружием Художник. Теперь надо народ спасать. — Он посмотрел куда-то за спину Гвоздева. — Вон одна из тварей сюда по картошке идет. — Он обернулся к дверям. — Готовься Оторва, теперь тебя ни одна баррикада не спасет, только быстрые ноги и чистое поле, ты сдохнешь из-за своей жадности в пасти менква.
— Не стреляй, я выхожу. — Двери щелкнули щеколдой, и в щель высунулся ствол двустволки. — Забудем на время наши обиды. Все разборки перенесем на потом, если выживем, а сейчас у нас общий враг.
— Согласен. Вылазь из берлоги, и Профессора выводи. — Кивнул Угрюм. — И молись, чтобы сдохнуть.
Глава 11 Хрустальный кинжал
В два человеческих роста высотой. Тела, словно ржавчиной, покрыты короткой, кучерявой шерстью-пружинками. Головы похожи на остроконечные шлемы древних воинов, а на макушке как перья на луковице, торчком вверх, рыжие, похожие на проволоку волосы.
Кирпичные, квадратные подбородки, покатые лбы, над безумными, белесыми, бесцветными, жадными до крови глазами, прикрытыми длинными ресницами без век, и малюсенькими красными зрачками. Жуткий взгляд смерти из-под лысых, насупленных, обиженных на весь мир бровей. Огромные рты с пухлыми бледными губами, в уголках которых, выглядывают желто-серые, тупые словно сточенные напильником клыки.
Короткие, ноги с мощными икрами и массивными, похожими на каменные валуны коленями, с тремя пальцами на голых, состоящих из одной мозоли ступнях, поблескивающими сталью, полированных длительным бегом по земле ногтей. Длинные, перевитые вздутыми жилами на клубках фактурных мышц руки, заканчивающиеся загнутыми отточенными в бритвы железными когтями.