— Вставай. Рассвет уже. Идти надо.
— Вот это мы дали с тобой. — Поднялся спутник. — Как в пропасть провалился. Давно так не спал. — Он сладко потянулся. — Перекусим, или так пойдем? — Он кивнул в сторону рюкзака.
— Давай глянем сначала, что да как, может сразу найдем эти чертовы сосульки, тогда вернемся и перекусим. Ну а если сходу не повезет, то все равно вернемся. — Улыбнулся Гвоздев.
— Тогда делаем так…
Ты в своей прошлой штабной, и поварской военной жизни, правильно в помещения заходить, прикрывая друг друга случайно не научился? — Хитро сощурился Угрюм, и услышав в ответ: «Приходилось». — Кивнул и продолжил. — Сосульки внизу, там темно, и в отличие от поверхностного лабиринта, то, что за стенкой не видно. Поэтому, как туда дойдем, так действуем по классике. Один прикрывает, другой пушкой вперед в поворот входит, если что, падает, освобождая другому зону поражения. Пока по свету идти будем, можно не таиться, там все видно прекрасно, сюрпризов не будет, ну а уж когда под землю спустимся, то поаккуратнее. Менять друга-друга будем по ходу, чтобы глаз не замыливался, и пофигизмом не заразиться.
— Идет. — Кивнул Гвоздев. — Ты мне только объясни, как эта сосулька сталактитовая выглядит.
— Сразу поймешь. У нее цвет зеленью отдает, и она светится слегка. — Угрюм выглянул из пещеры. — Не ошибешься в общем. — Он резко выпрыгнул на поверхность. — Пошли братан. Нас ждут великие дела.
Ледяной лабиринт встретил свистом ветра, и преломляющимися радугой лучами прозрачных стен. Угрюм вел уверенно вперед, не отвлекаясь и не останавливаясь, и Максим шел, не сомневаясь следом за ним. Темно стало неожиданно, без всякого перехода, и пришлось остановиться, адаптируясь к изменившейся обстановке. Глаза, привыкшие к солнечному свету, медленно восстанавливались, и только после того, как зрение окончательно вернулось, друзья двинулись дальше, но теперь уже осторожно передвигая перекатывающиеся с пятки на носок ноги. Способом, при котором наиболее бесшумно можно идти, не создавая шума, проверяя стволами пистолетов каждый поворот, и каждое ответвление ледяной пещеры.
Уходили все глубже, и глубже в недра ледника, но видимость не уменьшалась, все также полусумраком освещая путь. Пока сосулек найти не удавалось, но и возвращаться, чтобы перекусить, они по молчаливому согласию, поддавшись азарту, не хотели. Шли осторожно вперед, меняя на острие движения друг друга, останавливались прислушиваясь, вкатывались кувырком через плечо, в наиболее опасные места, водя пистолетами по темным углам в поисках цели. Но пока все было тихо.
За одним из поворотов все изменилось.
— Руки за голову. — Рявкнул голос дрогнущего туда Угрюма. — Я сказал за голову сука, и без резких движений.
Максим кувырком через плечо влетел туда же, и воткнул ствол кольта в лицо испуганного мужика в белом тулупе, в котором сразу опознал спасенного им пленника.
— Угрюм? Ты что ли?! — Незнакомец дико вращал глазами, стреляя то на спутника Максима, то на ствол Гвоздева, смотрящий ему прямо в лоб. — Это же я Сыч. Ты что, не узнаешь? Мы же знакомы. Вспомни Отстойник. — Скулил он.
— Какого дьявола ты тут забыл. — Угрюм спрятал маузер в кобуру. — Ложная тревога братан. — Он обернулся к Художнику. — Это свой.
Максим расслабился, и убрал пистолет, но в каждую секунду был готов вновь вскинуть его, и выстрелить.
— От секты тут ныкаюсь. — Сыч, видя, что опасность миновала осмелел. — Пришли сюда с Фотей, камушков покапать, и вот, нарвались. Фотю сразу замочили, а меня видимо убыру скормить хотели. Я уже и молиться начал, за упокой собственной души, и представляете, помогло. Теперь я точно в бога поверил. Тот, что меня справа держал, схлопотал от невидимого стрелка пулю в лоб, второго меж лапоток упокоили, а я стою, дундук дундуком, глазами хлопаю, и никак не соображу, что дальше делать. Чудом в себя пришел, и деру в горы. Сюда, в лабиринт. Тут вряд ли искать будут. А вы тут какими судьбами?
— Любопытство страшный грех. Кошки от него часто дохнут. — Буркнул недовольно Угрюм. — Знакомься со своим крестником, Художник. Ювелир от бога, и ко всему еще жадная сволочь. — Он кивнул в сторону нового знакомого. — Это ему ты жизнь спас, а я бы его сам пристрелил.
— Угрюм. Ты сам виноват, что так получилось. — Вжал в плечи голову Сыч. — Я же не мог отдать зелье даром, продавал за столько, за сколько сам купил, и то, только из уважения к тебе.
— Ну да. — Хмыкнул, не предвещая ничего хорошего спутник Гвоздева, новому знакомому. — Плюс проценты, плюс НДС (Налог на добавочную стоимость), и прочее, и прочее, и прочее… Всего то в два раза дороже получилось.