Настил под ногами качнулся и дрогнул, натянув скрипнувшие веревки. Максим добежал до середины и остановился. Открывшаяся картина, перехватила горло восхищением.
Зеленая долина, зажатая меж двух высоких, с заснеженными вершинами гор, разрезанная тонкой ниткой реки, а сверху, все это накрыто куполом океана бездонного голубого неба, с плывущими белыми парусами, волшебных кораблей, облаков. Огромный шар склоняющегося к горизонту, уставшего за день светить, уходящего на покой, покрасневшего от натуги солнца. Скоро оно скроется, и ему на смену вынырнет вечная соперница луна, и уже она будет заботливо освещать уснувший мир Полоза.
Светлый, пустынный, просторный зал с круглыми столами, застеленными белоснежными скатертями, высокие, резные стулья у каждого, по четыре штуки по кругу, графин с водой, высокие бокалы, и кружевные салфеточки. Дорогой ресторан, а не придорожная забегаловка.
Максим сильно удивился, не ожидая увидеть подобное в таком захолустье. Угрюм так же был удивлен, но не от открывшейся картины знакомого уюта, к которому он торопился, это не было для него неожиданностью, а странному поведению хозяина заведения, вышедшего им на встречу, едва только колокольчик входной двери нежно звякнул.
— Ты что, Сократ, не узнал меня? — Растерянно произнес после быстрых слов приветствия друг. — Это же я. Угрюм…
Высокий, коротко стриженный, с залысинами на висках и лбу, черноволосый, сурового вида мужчина, с порванной надвое шрамом бровью, в чистом камуфляже и белоснежном переднике, в черных, начищенных до блеска сапогах, отвел голубые глаза, и еле заметно побледнел.
— От чего же не узнал… Узнал. Проходи солдат, присаживайся, и друга к столу приглашай. — Прозвучал его густой бас. — Давно тебя не было. Пива для начала? Как обычно? Потом барашек?
— Да. — Кивнул Угрюм, и схватил за руку попытавшегося уйти хозяина. Тот от неожиданности вздрогнул. — Да что случилось то, братан. Ты как не родной?
— Тебя слишком давно не было, Угрюм. — Тот вырвал руку. — Многое за это время поменялось. — Он зло стрельнул глазами, развернулся и скрылся в кухне.
— Что-то нас тут не особо рады видеть. — Максим огляделся, на всякий случай осматривая место, и прикидывая возможность драки. — Ты уверен, что нас тут не траванут, или нож в спину не всадят? Что-то твой друг не слишком гостеприимен? Или я не прав?
— Прав… Мы в Уйыне, а тут ни в чем нельзя быть уверенным, но Сократу я, несмотря ни на что верю. Такие как он на подлость не способны. Тут что-то случилось, Попробую-ка я с ним поговорить, а ты пока посиди, поскучай. Водички попей. — Он скрылся следом за хозяином, грохнув дверями кухни.
Максим подошел к одному из столов, рядом с окном, открывающим вид на колоритную, медленно погружающуюся в сумерки долину, и опустился на мягкий, удобный стул, налив себе в бокал воды, оказавшейся холодной минеральной. Ему ничего не оставалось, как только ждать.
Из-за дверей доносились глухие голоса, там разговаривали на повышенных тонах и гремели посудой, выясняя отношения. Гвоздев прислушивался, но разобрать ничего не смог. Наконец появился раскрасневшийся Угрюм, неся в руках две кружки темного пива. Зло кинул их на стол, сел сам, и врезал кулаком по скатерти.
— Вот уроды. — Он шумно отхлебнул, и посмотрел в темнеющее окно. — Мисы, они же как дети, наивные, доверчивые и добрые… Разве так можно? Вот скажи мне, Художник: «Почему сволочи правят этим миром»? — Он поднял глаза и посмотрел на Максима. — Убить миса, это как убить младенца. Есть у них хоть что-то святое в душе, или бабки заменили совесть?
— Успокойся. — Гвоздев положил ладонь на подрагивающий кулак друга. — Объясни, что произошло-то?
— Я обещал тебе отдых? — Поднял покрасневшие ненавистью глаза Угрюм. — Я не сдержу обещание. Отдыха не будет. Ты можешь пойти со мной, а можешь своей дорогой, искать жену, я пойму и в обиде не останусь. Это не твоя война. Мы расстанемся друзьями.
— Ты скажешь наконец, что случилось? — Рявкнул Гвоздев. — Ты сейчас на истеричную барышню похож, институтку, а не на тертого жизнью мужика.
— Нет у меня никакой истерики. — Огрызнулся тот. — Злость только. Что случилось спрашиваешь? — Он поднял глаза. — Власть в этой локации поменялась, вот что. Уроды правят. Сейчас Сократ придет, расскажет. Мужик такое пережил, что дрожь берет. Как еще не свихнулся? Он в своей рыжей Лиське души не чаял, а тут такое.
***
— То, что я с вами сейчас разговариваю, может стоить мне и моей девочке жизни, если выйдет из этих стен. Рассказываю только потому, что верю тебе Угрюм. Ты человек хоть и грубый, но честный, подлости от тебя не видел. — Сократ отхлебнул задумчиво пива и продолжил. — Случилось все года два назад. Лиська, жена моя, пошла утром в курятник, яйца собирать, и не вернулась, зато, вместо нее пришел Рашпиль. Ты его должен помнить, были у вас терки в свое время, рожа колоритная, нос оспой поеденный, как раз на этот самый напильник и похож, сука та еще. Знал, чем на меня надавить сволочь. — Он отхлебнул еще пива и задумался, погрузившись в воспоминания.