И вот сейчас на планете остался один единственный лутумианин. Последний представитель своего народа.
Джиму удалось выследить его местоположение в одиночку и он здорово гордился этим. Не кто-то из взрослых мужчин, а Джеймс Брайли, пятнадцатилетний парень, выследил последнего аборигена. И сейчас он убьет его.
Никто и никогда больше не посмеет напасть на представителей рода человеческого. Никто из этих грязных монстров со щупальцами вместо рук.
Наконец, на вершине холма он заметил какое-то слабое шевеление. Джим покрепче стиснул винтовку в руках и затаил дыхание.
Вот сейчас, сейчас.
Над покрытой травой поляной показалась уродливая шишковатая голова лутумианина. В верхней конечности он держал винтовку, похожую на ту, что была в руках у Джима. Один из тех, что научились пользоваться земным оружием. Это был опасный враг. Опытный.
Абориген осторожно оглядел колышущиеся растения перед собой, сорвал со стеблей пару созревших початков свободным щупальцем и закинул в пасть.
«Как же они любят жрать эту укаоль».
Прожевал и шагнул вперёд.
Как только он показался над поляной по грудь Джим плавно нажал на спуск, приклад легонько толкнул стрелка в плечо и голова туземца взорвалась, как спелый арбуз. Обезглавленное трёхметровое тело аборигена с шумом рухнуло на поляну.
— Джим! — услыхал он за спиной ликующий голос лейтенанта Дэвенпорта. — Мальчик мой! Ты сделал это! Ты убил последнего лутумианина. Теперь мы сможем спокойно жить и работать!
Командир отряда навис над лежащим посреди ростков укаоли так и не выпустившим из рук винтовки Джимом.
— Вставай, Джим! — Лерой потянул его за ранец. — Джим! Мы победили! Ты — молодец, сынок! Вставай, Джим!
Джим открыл глаза.
— Вставай, Джим! Ну вставай же! Убьют!
Джима тряс Гарри Мансел, тринадцатилетний худой мальчишка с беспокойными глазами. Худой и изможденный. Толстых среди них давно уже не было.
— Встаю, — прохрипел Джим. — Давно я так?
— Не знаю, — сказал Мансел. — Иду по своему ряду, а ты вот тут вот лежишь. Я подумал, что ты умер.
— Не дождутся, — парень зло сплюнул на землю, встал и подобрал свою корзину, наполовину заполненную початками созревшей укаоли.
Пошатываясь, тощий молодой землянин принялся собирать урожай, опасливо оглянувшись на надсмотрщика. Не заметил ли тот, что он упал? И, что едва коснувшись земли, успел даже немного поспать?
Неподалеку послышался щелчок длинного хлыста, болезненный вскрик кого-то из землян-сборщиков укаоли и недовольный гортанный возглас трехметрового лутумианина.
Джим помнил, как земляне впервые высадились на эту планету. Как в первый же день в их лагерь ворвались полчища аборигенов, оставивших из сотни тысяч колонистов в живых от силы пять. Как разрывные пули современных винтовок землян отскакивали от каменных шкур лутумиан, не причиняя тем ни малейшего вреда. Как после землян ударами плетей загнали на поля укаоли. И как в течение года, во время работы, их умерло не меньше половины.
Джим поднял лицо к ярко-синему безоблачному небу. Помощи ждать не скоро, если, вообще, она появится.
Сзади вновь щёлкнул хлыст и Джим принялся еще быстрее отрывать от стеблей белоснежные початки, судорожно бросая их в корзину.
Человек ко всему привыкает. Люди — существа приспосабливающиеся.
По бескрайним зеленых полям, по одному на ряд, под палящим солнцем Лутума шли замученные непосильной работой земляне, а следом за ними неумолимо следовали местные надсмотрщики.
Как же эти сволочи любят жрать свою укаоль.