— Оттуда, что подпись. «А. и Б. Семиклассовы». Я ее сам придумал.
— Ты?! — крикнула Аня.
— Только не для этого, не думайте. Вообще. Они мне сказали как-то, Максим и Глеб, что хотят вместе писать… Ну, рассказы там всякие, стихи, пьесы… Не знаю. Вдвоем, значит… Чтобы легче.
— Соавторы, — сказал Роман. — Понятно. Ильф и Петров.
— Наверно, — согласился Федя. — Ну я и сказал им… Это в коридоре было, как раз перед кабинетом физики. Я и говорю им: хорошая есть фамилия — Одноклассовы… или еще лучше — Семиклассовы. А уж А Б они сами добавили… Только я ничего не знал, какое письмо писать хотели и куда… Может, Жора или Яшка знают… Им тоже они рассказывали…
Не успел Федя опуститься на место, как Роман спросил:
— А что сообщат нам Жора и Яша? Где вы там? Подтверждаете показания свидетеля Феди?
— Может, сами помогали писать? — спросила Аня.
— Ничего мы не писали, — сказал Яша.
— Ничего не знаем, — сказал Жора.
— И никто вам ничего не говорил?
— Нет!
— Не советовались с вами? Про что писать и насчет подписи?.. Свидетели, напоминаю, за дачу ложных показаний…
— Нет! — закричали Жора и Яша.
— Можете дать честное слово?
— Дайте честное слово! — потребовала Аня.
Стукнули стулья, с них разом вскочили Максим и Глеб.
— Хватит в самом деле! — крикнул Глеб. — Настоящий суд устроили… Мы написали! Мы! Что дальше?
— Это наше произведение, — сказал Максим. — И никого мы не думали обидеть… Просто хотели, чтобы лучше… всем… чтобы нам… нас… чтобы…
— Вот именно, — сказал Роман, — даже не знаете что.
— Нет, знаем, — сказал Глеб. — Чтобы с нами по-другому… А главное — чтобы правду можно было говорить и писать… И ничего за это… А вы тут…
— Как же вы думаете? — сказал Роман. — Вам только позволь, камня на камне не оставите. Писатели… — И опять голос у него был совсем взрослый, непохоже, что сам говорил.
И тут сперва медленно и спокойно, потом постепенно входя в раж, стал Роман объяснять, что, конечно, у вас… то есть у нас… не все еще благополучно, но мы и сами можем в своем доме порядок навести… А не звать греков… то есть варягов… И мы не позволим никому… сегодня другу или подруге, завтра еще кому-нибудь… Нет, как говорится, с такими в разведку не пойдешь… Да еще за придуманной фамилией, за псевдонимом думали укрыться! Соавторы!.. Таких надо сразу разоблачать… Выводить на чистую воду… С такими надо бороться… Такими…
Роману не хватило дыхания.
— Правильно, — досказала за него Аня. — Таким в пионерах не место. И в комсомоле.
Роман недовольно поморщился, что перебили, когда он еще, может, и половины не сказал, но заканчивать не было настроения, и он сурово произнес:
— Ладно, прекращаем прения сторон. Последнее слово предоставляется подсуди… соавторам.
— Не бойтесь! — крикнул Аркаша. — Если Роман в тюрьму упечет, буду вам радиопередачи носить!
— Что за глупые шутки! — сказал Роман. — Ну, соавторы, мы слушаем…
— А мы уже говорили, — сказал Глеб. — Не слышно было?
— Не надо грубить, — сказала Аня. — Вас спрашивает собрание. Ответьте, как расцениваете свой поступок?
— …Как? — сказал Глеб после молчания. — Расцениваем, как надо.
— А то, что Роман говорил: нож в спину, и про разведку, и про сор — все это чушь! — крикнул Максим.
— Вот-вот, — сказал Роман, — вы и в сочинении вашем измазали всех грязью. Думаю, говорить больше не о чем. Суду все ясно. Давайте голосовать.
— За что? — спросил кто-то.
И Роман объяснил: голосовать надо, само собой разумеется, за исключение Глеба и Максима из пионеров, поскольку они допустили клевету на свою школу, на товарищей и не только не признали вины, а даже наоборот — упорствуют.
Наступила полная тишина. Такого поворота никто не ждал.
— Кто за исключение, прошу поднять руку, — сказала Аня. — Так. Большинство… Собрание считаю закрытым.
Все встали уже с парт, лишь Глеб с Максимом остались сидеть, и Жора был до смерти рад, что Анька не спросила, кто против и кто воздержался — и, значит, можно потом сказать, что лично он был не согласен; и поднялись уже Глеб и Максим, и Глеб сказал, что никогда теперь не будет под чужой фамилией писать, только под своей, а в остальном они с Максимом правы… И Максим добавил, что все равно им рта не закроют, никто не запретит писать правду…
Но тут Роман закричал, что так голосование не проводят и чтобы все сели на место. Его послушались неохотно, а он велел Ане точно подсчитать голоса: сколько «за», «против» и сколько воздержалось. И кто именно…