Но свой рассказ об этом в школе он смачно разукрасил подробностями, повествуя, как толстый и важный воротила из Госбанка кричал на дрожащую Катерину, что может купить ей, не сходя с места, анаконду или черного слона… А знаете вы, сколько стоит черный слон? Нет, вы не знаете… И когда Катерина не согласилась на анаконду и на слона, он категорически заявил, что ни одного пенни не может дать на какие-то «додовые» клубы, у него деньги казенные… Что? Контакты? Контакты можно развивать путем взаимной переписки: пошлите им дружеское письмо или открытку с видом станции метро «Белорусская»… Тогда Катерина, видя, что ничего не действует, развязала свой рюкзак — помните, с которым в походы ходила? — оттуда выскочила Тина, и Катерина ей крикнула: «Фас!», а воротила вскочил на стол и завопил оттуда, что этим она ничего не добьется, и вообще ничем ничего не добьется — как было всегда, так и будет. А Катерина…
«Ты прямо как фильм ужасов рассказываешь», — прервал его один из приятелей — и хорошо сделал, потому что Игорь уже заболтался и не знал, что придумать дальше…
Но здесь, на скамейке Грин-Парка, воображение у него разыгралось, и, глядя на забитую разноцветными, разномастными машинами Пикадилли, он представил, как плачущая от радости Катерина сжимает его в объятиях, целует… да, целует, вот сюда… и, глядя на него в упор своими большими серыми глазами, говорит, что никогда не забудет его благодеяния, и как он «вступил» их всех в Додо-клуб, и что теперь он будет почетным членом этого клуба, и все они станут носить на груди рядом со значком клуба его, Игоря Векшина, портрет…
Игорь тряхнул головой, громко рассмеялся и вскочил со скамейки. Проходившая рядом женщина не обратила на него никакого внимания: у англичан не принято удивляться, тем более возмущаться чьим-то поведением — качать головой, делать замечания, крутить пальцем у виска. Не нравится — отвернись, уйди. Игорь вспомнил сценку на Трафальгарской площади: мальчик лет пяти увидел наполовину обритого, с гребешком ярко-красных волос, размалеванного «панка» и крикнул матери: «Ой, гляди, какой страшный!» А мать ему очень строго: «Не смей так говорить, Энди, это его личное дело. Запомни…»
Из печати
«Что поразило вначале, к чему долго не могли привыкнуть, — это отношение англичан к детям. Удивляться мы начали еще на пути в Англию, в вагоне поезда. По проходу почти весь день бегал (и падал) без всякого присмотра босой полуголый мальчонка лет двух. Когда он забежал к нам в купе и мы познакомились, оказалось, что он вовсе девочка. Мы разыскали ее мать: невозмутимую молодую особу высокого роста — она сидела у себя в купе и читала толстенную книгу. Была она, конечно, англичанкой. Выдержка не изменила ей и на пароходе (их здесь называют «паромом»), когда мы плыли из Голландии в Англию: девочка носилась по всему лайнеру, выбегала даже на палубу, и члены команды по очереди приводили ее к матери, а та беседовала с нами о жизни или продолжала читать «Братьев Карамазовых».
И на суше спокойствие по отношению к детям не покидает англичан. Малыши могут падать, ушибаться, заливаться ревом, брызгаться водой из грязной лужи, драться, лазить на деревья (для гулянья их одевают во все старое или недорогое) — матери невозмутимо беседуют друг с другом, вяжут, читают… Ребенку, как и всем, нужна свобода…»
Итак, Игорь поднялся со скамьи и вышел из сквера. Собственно, завернул он сюда просто так, потому что было время, а теперь нужно идти обратно, к маленькой площади Пикадилли-Серкус, признанному центру западной части Лондона. Там на ступенях, под крылатой фигурой бога любви условились они встретиться с Женькой.
Познакомился он с ней совсем недавно, тоже на площади, но раз в двадцать большей, чем та, над которой раскинул крылышки Амур, — на Трафальгарской площади.
Игорь зашел тогда в Национальную галерею — не потому, что уж так потянуло к старым мастерам, — просто хотелось ни о чем не думать, только смотреть…
Первый зал… итальянская религиозная живопись XV века — плоскостная, примитивная. Но ведь были в это время и Рафаэль, и Леонардо… Где-то он слышал слова о том, что искусство во времени не развивается. Спады, подъемы — да, но нельзя ведь сказать, что Ван Гог, например, лучше Рафаэля. А если взять скульптуру еще до нашей эры… Игорь медленно шел по залам, не очень внимательно оглядывал картины.