Отец налил воду, поставил на плиту чайник и не успел нажать кнопку горелки, как в кухню вошел Игорь.
— Папа, — сказал он, — я, конечно, понял тебя… Тогда, когда мы говорили. Чего ж тут не понять… Но не могло так быть, что… В общем, не мог это быть кто-то… не ты?..
Отец молчал.
— Видишь ли, — сказал он после долгой паузы, — она не такая женщина… И потом она не умела лгать… Нет… Только не она…
Из печати
«Дорогая редакция!
Хочу понять и не могу, а дело вот какое.
Несколько лет назад в городе Горьком я вышла замуж за словака, он тогда учился в нашем университете. Потом мы уехали на его родину, у меня родился сын. Я, конечно, приезжаю к своей матери, но вот Петра, моего мужа, не пускают: говорят, Горький закрытый город. А как же тогда он в нем пять лет учился и ездил отсюда по два-три раза к себе в Братиславу и обратно?.. Кто мне объяснит?
Лариса Поледнякова».
«Уважаемая редакция!
Как по-вашему, для чего люди ездят в отпуск — по нашей стране или за границу? Наверное, для того, чтобы отдохнуть, верно?
А какой это отдых, извините за выражение; если уже перед отъездом собирают нас и строго-настрого предупреждают на инструктаже в совете профсоюзов: о своей работе ничего никому не рассказывать — это раз; в разговоры с иностранцами не вступать — это два; знакомств не заводить, адресов не давать и у них не брать; к себе в гости не приглашать, ходить только группой, не поодиночке и не по два, и так далее… Если нарушил, никогда больше не поедешь — так нам пригрозили. А ехали мы, между прочим, к нашим друзьям на Кубу. Ну, я взял и отказался, не поехал. На такой отдых 1000 рублей тратить? У меня же все-таки есть достоинство. На работе меня пока уважают…
Разве это правильно? Как так можно?..
С. В. Коробкин, мастер, ветеран труда,
Свердловск».
«Уважаемый редактор!
Этим летом я впервые приехал в Вашу страну к друзьям. Когда уезжал из Варшавы, моя мать просила обязательно завернуть в город Барановичи, это километра полтора в сторону от Минского шоссе. В этом городе и неподалеку от него мать была в годы войны, там познакомилась с русскими партизанами, помогала им; двое из них живут в Барановичах и сейчас.
Я спокойно ехал из Бреста, дорога хорошая, погода тоже и после указателя «Барановичи» свернул направо. Раздался милицейский свисток, меня остановили, завели в будку, стали допрашивать, куда еду, почему свернул. Я объяснил, что еду в гости и не знал, что нельзя никуда сворачивать, объяснил, зачем мне в Барановичи. Но меня не отпускали, куда-то звонили, приехали двое в штатском, они с моих слов записали объяснение, грозили отправить обратно через границу, потом предложили заплатить 50 рублей штрафа. Мне было жалко таких денег, я стал спорить, говорил, что гостей так нигде не встречают, что когда к нам приезжают гости, они ездят по всем городам и селам; их никто не штрафует и никто им не грозит. В конце концов с меня взяли 25 рублей и отпустили.
Когда я приехал в Москву к друзьям, то узнал, что мне не разрешается выезжать за пределы Москвы, за кольцевую автодорогу. Почему? А я так Хотел посмотреть Загорск и Ленинград, Одессу, Тбилиси…
Я поехал в Управление, где дают визы, и спросил, отчего я никуда не могу двинуться. Разве я узник? Мне ничего не ответили, но пожелали узнать, куда я хочу. Я назвал Загорск, Ленинград и еще городов десять — и мне сразу дали разрешение. Тогда я попросил еще Барановичи и несколько других небольших городов по пути домой, и мне тоже все разрешили…
Я хотел бы знать, зачем это — сначала запрещать, обижать людей, чтобы потом разрешить? Разве можно так принимать гостей, если, конечно, хочешь, чтобы они к тебе ездили?..
С уважением Лех Малковский,
32 лет, физик».
Глава 3
А ПЕРЕД ТЕМ…
1
— Ты где Новый год встречаешь?
— Дома. С родителями. А ты?
— Не хочется мне с дедом и с бабкой. Наверно, уйду куда-нибудь к ребятам. Если возьмут.
— А может… Хочешь, я поговорю? Мои хотели в этом году в деревню поехать. Туда, где дом купили. Там сейчас хорошо: печку новую сделали, полы перестелили. Отец пол-лета занимался, и осенью тоже. Поехали с нами?