— Отличное сравнение, Уин, просто класс!
— Спасибо.
— Сирена! — проговорил чей-то голос.
Майрон с Уином огляделись по сторонам: похоже, Генри!
— Вы что-то сказали?
Казалось, рот тренера даже не пошевелился.
— Сирена, — не отрывая глаз от корта, повторил Хобман. — В «Бэтмене» Джоан Коллинз сыграла Сирену.
Друзья переглянулись.
— Знаете, Генри, всезнаек мало кто любит!
Тем временем Дуэйн начал гейм с эйса, чуть не зашибив судью на линии. На спидометре «Ай-би-эм» скорость — 205 километров в час. Майрон ошеломленно покачал головой, Иван Какойтов сделал то же самое. Ричвуд приготовился подавать во второй квадрат, когда зазвонил сотовый Болитара.
Спортивный агент тут же ответил. Естественно, на трибунах по телефону разговаривали и другие, но в ложе для почетных гостей — лишь он. Майрон уже собрался отключиться, когда подумал, что, возможно, звонит Джессика.
Джессика… От одной мысли сердце понеслось бешеным галопом.
— Алло!
— Это не Джессика!
Звонила Эсперанса, компаньонка.
— Я так и думал.
— Ну конечно! — поддела она. — Значит, по телефону ты всегда скулишь, как выпоротый щенок!
Майрон попытался спрятать трубку в ладони. На звонок оборачивались разгневанные зрители.
— Что ты хотела? — зашипел он. — Я во «Флашинг-Медоус»!
— Знаю. А ты небось на крутыша похож: болтаешь по сотовому во время матча!
Вот, и она туда же…
Теперь гневные лица напоминали сверкающие кинжалы. По мнению зрителей, Болитар совершил смертный грех вроде использования салатной вилки за главным блюдом.
— В чем дело?
— Тебя сейчас показывают по телевизору. Господи, это правда!
— Что правда?
— На экране ты действительно кажешься толще.
— В чем дело, Эсперанса?
— Кроме этого, ни в чем. Не знаю, интересно ли тебе, но я организовала встречу с Эдди Крейном.
— Не может быть!
Из юных дарований Америки Эдди Крейн — один из самых многообещающих, в области тенниса, конечно. Поэтому и ведет переговоры лишь с четырьмя крупнейшими агентствами: «Ай-си-эм», «Тру-Про», «Эдвантидж интернешнл» и «Просерв».
— Еще как может. С парнишкой и его родителями ты встречаешься у шестнадцатого корта сразу после матча Дуэйна.
— Слушай, я тебя люблю!
— Так жалованье повысь!
Мощный удар слева по диагонали — и Ричвуд выиграл очко, 30:0.
— Что-нибудь еще?
— Ничего серьезного. Только Валери Симпсон трижды звонила.
— Что хотела?
— Мне не сказала, но голос у Снежной Королевы взволнованный.
— Не называй ее так!
— Ладно, как скажешь!
Майрон отсоединился.
— Что-то случилось? — спросил Уин.
Валери Симпсон… Парадокс, хотя и очень грустный! Отчаявшись найти агента, эта бывшая звезда юношеского тенниса два дна назад сама пришла в офис Майрона.
— Нет, ничего.
Дуэйн вел 40:0, тройной матчбол. Готовясь к послематчевому интервью, известный теннисный журналист Бад Коллинз уже спустился к корту. Над яркими брюками Бада измывались все телезрители страны, а сегодня он надел нечто абсолютно жуткое.
Взяв у мальчика два мяча, Ричвуд направился к линии подачи. Для мира тенниса Дуэйн — диковинка. Во-первых, темнокожий, причем не из Индии, Африки или хотя бы Франции. Парень родился и вырос в Нью-Йорке. Во-вторых, в отличие от любого другого игрока «Эй-Ти-Питур» Дуэйн не готовился к дебюту на турнире «Большого шлема» всю жизнь. Его не подталкивали амбициозные, бесконечно заботливые родители, а лучшие тренеры мира с младенческих лет не пестовали на кортах Флориды и Калифорнии. Судьба Ричвуда сложилась иначе: не признающий авторитетов хулиган сбежал из дома в пятнадцать лет и каким-то чудом выжил на улице. Играть в теннис он научился на муниципальных кортах, где пропадал целыми днями и вызывал на спор любого, кто умел держать в руках ракетку.
Ричвуд был в полушаге от победы в первом матче на турнире «Большого шлема», когда грянул выстрел.
Приглушенный звук донесся из-за пределов стадиона, и большинство зрителей не обратили внимания, решив, что это хлопушка или лопнувшая покрышка. Но Майрон с Уином слышали подобное слишком часто. Вскочив со своих мест, они поспешили к проходу еще до того, как начались крики. На трибунах поднялся ропот. «Тише, пожалуйста, тише!» — нетерпеливо кричал в микрофон бесконечно мудрый арбитр.
Майрон с Уином понеслись вверх по металлической лестнице, перескочили через белую цепь, которую натянули секьюрити, чтобы никто не уходил с трибун во время розыгрышей, и покинули арену Луиса Армстронга.
Некоторые из собравшихся в небольшом кафе, льстиво названном «Гастро-корт», бились в истерике, другие даже не шелохнулись. В конце концов, это Нью-Йорк, очереди за гамбургерами довольно длинные, место людям терять не хотелось.
Девушка лежала лицом вниз перед стойкой, на которой предлагали шампанское «Моэ» по семь с половиной долларов за бокал. Майрон узнал ее еще до того, как наклонился и перевернул.
ГЛАВА 2
— Может, не стоит ввязываться? — спросил Уин.
Свернув на магистраль ФДР, «ягуар» помчался на юг. В салоне работало радио: на волне 105,1 FM звучал «софт-рок», как изволил выразиться ди-джей, а именно римейк старой классики «Фор Топс»[2] в исполнении Майкла Болтона. Впечатление тягостное, с таким же успехом Беа Артур[3] могла сняться в новой версии фильма с Мэрилин Монро. Или софт-рок означает «дрянной рок»?
— Я переключу? — предложил Майрон.
— Конечно.
Локвуд повернул, чтобы встать в другой ряд. Манеру вождения Уина точнее всего было бы назвать нестандартной или творческой. Чем меньше внимания обращаешь на его «художества», тем целее нервы. Лучше поставить кассету с записью первой постановки «Как преуспеть в бизнесе, ничего не делая». У Уина, как и у самого Майрона, неплохая коллекция классических бродвейских мюзиклов. Роберт Морс пел о девушке по имени Розмари, но все мысли Майрона Болитара были о девушке по имени Валери.
Валери Симпсон умерла, погибла от пробившей грудь пули. Кто-то застрелил ее в «Гастро-корте» Национального теннисного центра США во время первого раунда единственного турнира «Большого шлема», что проводился в Америке. При этом многочисленные посетители ничего не видели.
— У тебя опять такое лицо… — начал Уин.
— Какое «такое»?
— Мол, хочу спасти мир. Она ведь даже клиенткой не была.
— Собиралась стать.
— Между «быть» и «стать» огромная разница. Судьба этой девушки тебя не касается.
— Сегодня Валери трижды звонила в офис, — напомнил Майрон, — а потом отправилась в теннисный центр. Там ее и застрелили.
— Грустная история, — кивнул Уин. — Но ты тут ни при чем.
Стрелка спидометра подползла к отметке сто тридцать километров в час.
— Эй, Уин!
— Да?
— Вообще-то левая сторона шоссе предназначена для встречного транспорта.
Лихо крутя руль, Локвуд из первого ряда перестроился сразу в третий, и через несколько минут «ягуар» свернул к стоянке Кинни на Пятьдесят второй улице. Ключи Уин швырнул охраннику Марио. На Манхэттене жара, настоящее городское пекло; раскаленный асфальт обжигает ноги даже через обувь. Влажность, висящая в воздухе, словно яблоко на дереве, впитывает выхлопные газы. Дышать невыносимо трудно, зато потеть легко. Задача горожанина — при ходьбе потеть как можно меньше, а попав в офис, высушить под кондиционером одежду и не заболеть пневмонией.
Майрон с Уином прошли по Парк-авеню на юг к многоэтажке «Лок-Хорн секьюритиз». Небоскреб принадлежал семье Уина.
— Я был с ней знаком! — объявил финансовый консультант в лифте.
— С кем?
— С Валери Симпсон. Это я ее к тебе направил.
— А почему раньше не говорил?
— Не видел причин.
— Вы дружили?
— Смотря что значит «дружить»… Ее родители живут в Филадельфии, семья довольно известная и зажиточная. Вроде моей. Мы входили в одни и те же клубы и благотворительные фонды, в детстве даже гостили друг у друга. Но я сто лет ничего не слышал о Валери.
3