Грег Уэст в моей книге был уже мертв, что он мог сделать со мной или Брайар с глубины шести футов?
— Не делай из мухи слона.
— Но это… знаешь, что, — она поднимает руки, будто таким образом останавливая разговор, и тянется в карман. — Это не имеет значения. Я просто хотела вернуть это, своего рода перемирие.
Она протягивает мне ладонь и свет падает на мое кольцо.
Я, блядь, знал, что оно у нее.
После кабинета, после секса, после последствий. Мучения с ее дохлой крысой были не нужны. У меня было на нее столько компромата, что, если бы Брайар решила заговорить, я бы ее уничтожил. Поэтому не было ничего страшного в том, что я вернул тупого грызуна.
Мне следовало с самого начала его убить, это было бы проще, чем покупать припасы и еду для этой чертовой твари. Гребаной твари, которая кусала меня в первые три дня, когда я поселил ее в своей комнате в общежитии.
Пока Тэтчер был на занятиях, я устроил с белой крысой настоящий спор о том, что ей лучше собраться с духом, иначе мой сосед по комнате сдерет с нее шкуру. Я не соврал, когда сказал, что уже позволил Тэтчеру содрать шкуру с животного, кажется, с белки. Вот что мы использовали для записки на двери их общежития.
— Теперь мы друг от друга отмылись, — заканчивает Брайар, ожидая, что я заберу у нее украшение. — Ты иди своей дорогой, а я пойду своей.
Я чуть было не смеюсь: мы друг от друга отмылись?
В том шкафу мы явно занимались чем-то совсем другим. Я выпачкал в ней свои руки и член. Мои пальцы, губы были покрыты ее запахом. После душа мой член стал еще тверже. Стоя под обжигающе горячей струей воды, я чувствовал, как меня окутывает ее запах, что очень облегчало мою дрочку.
Я был ею выпачкан.
Отмыться было невозможно.
Не сейчас.
— Знаешь, что видят люди, когда смотрят на тебя, Брайар?
Вопрос застает нас обоих врасплох.
Брайар отшатывается, закатывая глаза:
— Не могу дождаться, чтобы это услышать.
Я наклоняюсь к ней, убираю ей за ухо прядь ее волос, и мой взгляд скользит по ее тонкой шее, к плечу, где, вероятно, остались следы моих зубов.
— Ничего. Они ничего не видят, — бормочу я.
Реакция Брайар оправдана: она отдергивает мою руку, стискивает зубы и встает в оборонительную позицию, уже жалея, что пришла сюда протянуть мне оливковую ветвь.
— Это так мило с твоей стороны, Алистер. Правда, спасибо, что напомнил мне, какой ты кусок дерьма.
Я даю ей от меня уйти, ровно настолько, чтобы Брайар почувствовала себя увереннее, и следую за ней. Я иду уверенным шагом, зная, что в конце концов ее догоню.
— Они видят мусор, — продолжаю я. — Отбросы.
Эти слова, кажется, подталкивают ее идти быстрее, Брайар берется за перила и спускается по ступенькам. Я следую за ней по пятам, чтобы она слышала каждое мое слово.
— Девочку из ниоткуда, которой здесь не место. Невидимку без цели, без будущего.
Мои слова резкие.
Но они честны.
Учителя не видят в ней потенциала, как в других учениках. Они смотрят на нее так, как будто Брайар уже достигла всего, чего только можно достичь в жизни. Ей достаточно просто быть здесь. Они не считают ее умной или талантливой.
Они даже ее не видят.
Брайар резко поворачивается, в ее глазах отражаются разочарование и боль. Несмотря на то, что она остановилась, я не останавливаюсь. Я продолжаю идти на нее, шаг за шагом, пока она не прижимается к моей груди.
Пока ее спина не упирается в стену, и я не чувствую ее запах.
— Я просто хотела, чтобы это закончилось, Алистер. Зачем ты мне это говоришь? Зачем ты это продолжаешь? — в ее голосе слышится надлом, она ищет в моих глазах ответы.
Я стискиваю зубы, мое лицо бесстрастно. Ей ничего во мне не разглядеть.
— Могу я тебе кое-что сказать? — я полностью игнорирую ее вопросы.
— Нет.
Не слушая ее, я хватаюсь за петли для ремня и, подцепив их пальцами, медленно притягиваю Брайар к себе. Мы с ней дышим одним воздухом, наши носы соприкасаются.
— Они точно так же смотрят и на меня, — грубо шепчу я.
Я происхожу из очень богатой семьи, и ко мне все равно относятся так же, как к девушке, у которой практически ничего нет. Это не имеет никакого отношения к деньгам, а к тому, что у нас внутри.
— Они смотрят на меня, как на ничтожество. С годами я понял, что мне это нравится. Мне нравится быть человеком, которого задвигают в тень.
Мы прижимаемся друг к другу бедрами, и глаза Брайар загораются страстью. Моя правая рука покоится у основания ее горла, пальцы слегка обвиваются вокруг шеи. Под ладонью я чувствую биение ее пульса, быстрый ритмичный стук.
Я провожу языком по нижней губе, задевая при этом ее губы:
— Мне там нравится. В тени мы можем делать все, что захотим. Там мое место. Наша невидимость не делает нас слабыми, Маленькая Воришка.
Давление моей руки усиливается, с губ Брайар срывается стон.
— Она дает нам силу.
Взгляд ее глаз испытывает мой самоконтроль, это взгляд потребности. Брайар хочет, чтобы я ее поцеловал. Чтобы целовал ее губы, шею, сладкое место между плечом и горлом, ее большие сиськи, изгиб позвоночника. Она хочет, чтобы я был на ней, внутри нее.
Мы никогда больше не сможем очиститься друг от друга.
Я хочу, чтобы мои слова впитались ей в кожу. Проникли в ее организм, чтобы она поняла, какой вред она может нанести, когда осознает, что темные и извилистые части ее самой не являются чем-то, что нужно прятать. Они должны быть тем, что двигает ее вперед.
Только так она сможет выбраться отсюда живой.
Я ослабляю хватку, отталкиваюсь от стены, чтобы увеличить расстояние между нами, мой член ненавидит меня за то, что я лишил его ее тепла.
Я стою там еще мгновение, смотрю на Брайар, на то, как поднимается и опускается ее грудь. Как ее раскрасневшиеся щеки делают ее еще более невинной, чем она есть на самом деле. Было бы так легко взять ее прямо здесь, в этом коридоре.
Вместо этого я разворачиваюсь, заставляя себя идти обратно в мою комнату в общежитии, где Рук и Тэтчер, вероятно, пытаются подслушать нас через дверь с помощью стеклянной кружки.
— Подожди, Алистер, подожди.
Я останавливаюсь, дав ей слово, но только на секунду, и она это знает.
— Я хочу знать, — вздыхает Брайар. — Я хочу знать, что делает тени такими замечательными. Я хочу, чтобы ты мне показал.
Мои кулаки сжимаются, по венам проносится огонь, в крови бурлит возбуждение. Я прикусываю язык, сдерживая улыбку.
Я знал, кто такая Брайар. Я знал, кем она была и кем может стать, как только увидел ее на той вечеринке. Я знал, какой вред она может причинить этому месту.
Теперь пришло время ей самой в этом убедиться.
Глава 27
Брайар
Я вхожу на бетонный стадион, сотрясаемый ревом двигателей. Пропитанный запахом жженой резины и травы. Когда мы поднимаемся со стоянки у подножия небольшого холма и видим, что возвышающиеся огни на этом месте все еще работают, я поражаюсь. Полагаю, они снова заработали благодаря деньгам чьих-то родителей. В ночи звучит андеграундный рэп и дэт-металл.
Публика, выглядящая не старше четырнадцати, курит сигареты в центре дорожки, и даже те, которым на вид около тридцати, сбиваются в кучу, делая ставки на мчавшихся по потрескавшейся и разбитой трассе психов.
«Кладбище» оказалось таким, каким я его и ожидала увидеть.
Хаос. Беспорядок. Бунт.
— Почему полиция еще его не закрыла? — пытаясь перекричать это безумие, спрашиваю я Лиру, которая ведет меня к ряду открытых бетонных сидений.
Они расположены не слишком далеко, так что нам оттуда все довольно хорошо видно. Включая находящийся в центре стадиона импровизированный боксерский ринг. Это большой участок земли посреди травы, на котором перестала расти зелень, поскольку на ней долго топтались.
Я содрогаюсь, увидев, как подросток моего возраста падает на землю после удара коленом в лицо.