Мне кажется, белая футболка Алистера тает на его теле, настолько она облегает его рельефные плечи и подчеркивает тонкую талию. Его волосы не убраны с лица, вместо этого ниспадают на лоб отдельными прядями, как будто он проводил по ним пальцами.
По полу стучат его шаги.
Дориан едва двигается с места, покручивая в стакане с виски тающий лед и с презрением глядя на младшего брата. Ствол пистолета упирается в кожаное кресло.
— Я уже начал думать, что ты не придешь, — заговаривает Дориан, наблюдая за тем, как Алистер резко останавливается, увидев в его руке пистолет.
Он стоит перед нами, переводя взгляд то на меня, то на брата.
Я знаю, что у меня на глазу уже начал проявляться отек, час назад по лицу перестала стекать кровь, и я чувствую, как заскорузла от запекшейся крови моя бровь.
Я не позволила ему прикоснуться ко мне, что привело к удару пистолетом по лицу, который вырубил меня на несколько дней, хотя на самом деле прошла всего пара часов. Когда я очнулась, то была привязана к этому стулу и слушала, как Дориан снова и снова разглагольствует о том, как я ошибалась.
Как глупо я поступила, предпочтя ему Алистера, отвергнув его, когда он лучше во всех отношениях. Как он потрясен моей неспособностью это увидеть. Он ходил передо мной взад-вперед, пока, наконец, не решил сесть, что навело меня на мысль, что у него случился какой-то психоз.
Так и было.
— Что ты делаешь? — спрашивает Алистер, сжав кулаки, чтобы сохранить спокойствие, зная, что из-за заряженного оружия он находится в невыгодном положении.
— Делаю то, что умею лучше всего, братишка.
Мне не нужно смотреть, чтобы увидеть ухмылку на его лице.
— Забираю то, что принадлежит тебе. Беру то, что всегда было моим.
Мой рот болит от напряжения из-за обмотанной вокруг моей головы ткани, не дающей мне произнести ничего, кроме недовольного бормотания. Глаза щиплют слезы, и хотя я стараюсь оставаться как можно более спокойной, я все же чувствую, как они горячими струйками стекают по моим щекам.
— Ты бредишь, Дориан. Мы больше не дети, и это не игра. Отпусти ее, — возражает Алистер.
Я чувствую на себе взгляд Дориана.
— Она хорошенькая, да? — бормочет он, и мне хочется блевать от мыслей, которые крутятся у него в голове обо мне. — Это была одна из первых вещей, которые я в ней заметил. Ее губки идеально симметричны, а глаза сияют, как драгоценные камни. А потом ей пришлось пойти и все испортить.
В комнате раздается скрип кожи, прогибающейся под его весом, он встает, оставляя виски на приставном столике и держа в руке пистолет. Мое сердце бьется в такт его шагам, когда он движется позади моего стула.
Я чувствую, как холодный металл пистолета упирается мне в волосы, как Дориан рисует стволом узоры на моей коже, заставляя меня вздрагивать от страха. Я пытаюсь сдержать слезы, заглушить крики, но со всем этим мне не справиться.
Я не могу поверить, что умру вот так. Зажатая между человеком, который мне дорог, и тем, кто его ненавидит.
— О чем ты, блядь, говоришь?
— Я видел вас двоих в оранжерее той ночью. Когда вы думали, что никто не смотрит.
Яростный бред извергается из его рта, я чувствую, как пистолет дрожит у меня в волосах от силы его голоса.
— Когда она позволила тебе прикоснуться к ней! Осквернить ее. Как прижималась к тебе, и я не мог поверить, что она могла сделать что-то подобное. Я не мог поверить, что она выбрала тебя. Я имею в виду, — усмехается он. — Если она так хорошо выглядит с копией, представь, как потрясающе она будет выглядеть рядом с оригиналом.
Ночь, которую я хотела сделать особенной, он превратил в нечто зловещее. Я никогда не смогу вспоминать День рождения Алистера, не думая о том, где стоял Дориан, наблюдая за нами. И как долго он там стоял.
— Она не моя, — говорит Алистер, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Она просто девушка. Ты разрушишь свою жизнь, свое наследие ради девушки, которая ничего для меня не значит.
Я морщусь от его слов, отводя от него взгляд и глядя в пол. У меня так сильно болит в груди от того, что я могу умереть, ничего не знача для того, кто для меня важнее, чем должен.
— Я первый ее нашел! — ревет Дориан, и у меня от страха дрожит спина. — Я первый ее увидел! Она должна была быть моей, а ты забрал ее у меня!
Я не совсем понимаю, то ли это замешательство от сотрясения мозга, которое у меня точно есть, то ли от исходящих из его уст слов.
Я чувствую, как Дориан берет меня рукой за голову, и слегка вскрикиваю от того, что он опускает лицо к моим волосам и глубоко вдыхает.
— Я увидел ее в самый первый день в Холлоу Хайтс, — бормочет он, словно разговаривая со мной. — В тот момент я понял, что она должна быть моей. Я должен был заполучить тебя, Брайар.
Я слышу только, как Дориан поднимает пистолет, ударяет им о что-то твердое снова и снова, а затем продолжает:
— Но ты выбрала его! Ты раздвинула ноги для моего дополнения! Он ничто по сравнению со мной!
Эта фантазия, которую он создал в своей голове о нас, быстро рушится без моего осознания. Поговорив с ним всего два раза, я и не подозревала, что Дориан наблюдает за мной. Разжигая галлюцинации, в которых я не хочу участвовать.
В первый день, когда я почувствовала чей-то пристальный взгляд, это был он. По моей коже пробегают колючие мурашки, когда я вспоминаю, как порой чувствовала, что кто-то на меня смотрит, но предполагала, что это Алистер.
К моей голове снова приставляют пистолет, ствол впивается в кожу, и я чувствую, как меня сотрясает дрожь. Сердце колотится. Пот струйками стекает по лбу.
— Дориан… — начинает Алистер.
— Я вижу, как ты смотришь на нее! Как будто она принадлежит тебе! Татуировка на ее пальце! Ты пометил ее! — практически кричит Дориан. — Ты не заслуживаешь ее, ты ничего не заслуживаешь. Ты просто сточная крыса, запасной вариант на случай, если я потерплю неудачу. У тебя ничего не будет!
Температура повышается по мере того, как его движения становятся все более неистовыми. Обратный отсчет на бомбе, которой является Дориан Колдуэлл, приближается к мощному взрыву.
— Дориан! Послушай меня, — шагает вперед Алистер, протягивая руку в знак перемирия. — Мы можем оказать тебе помощь. Тебе не нужно этого делать.
— Мне не нужна гребаная помощь! Я хочу ее!
Я вздрагиваю.
— И если она не будет моей, то и твоей тоже не будет.
Все происходит так быстро, горячие слова, торопливые движения. Все крутится на ускоренной скорости, и тут все решает замедлиться. У меня ощущение, что я опустилась под воду в бассейне, упала на дно и просто сижу на глубине. Все в воде стало медленнее.
Я вижу, как Алистер бросается вперед, с его губ срывается слово «Нет».
Из моего рта в замедленной съемке вырывается дыхание, я закрываю глаза, прежде чем на меня обрушится конец.
Я думаю, что у меня будут вспышки моего будущего, прошлого, всего того, чего я никогда не испытаю, но вместо этого я просто вижу его. Вижу его и представляю себе мир, в котором я могла бы любить его без всяких последствий.
То, как он бросается на меня, как на его лице расцветают страх и боль, словно только что распустившаяся роза. Роза расцветает как раз перед наступлением холодной зимы, где ей вскоре предстоит погибнуть. Я задаюсь вопросом, станет ли он после моей смерти таким же, как Сайлас, или я действительно была для него никем.
Я вижу, каким он был мальчиком до урока, до того, как его сделали олицетворением зла. Я вижу то, о чем все забыли, — что он был верным, из плоти и крови, с кривой ухмылкой и ониксовыми глазами.
Под всем этим скрывался смеющийся мальчик с мечтами и с друзьями.
Мальчик, который когда-то любил своего брата.
И я думаю, как мне повезло в этот момент, что я увидела его всего лишь мальчиком.
Мои уши пронзает выстрел из пистолета, разрывая барабанные перепонки. Мне на лицо летят теплые, влажные брызги жидкости, и я жду, что будет еще больнее.
Я открываю глаза, и все еще могу видеть.
Должно быть, я призрак, верно? Я не ожидала, что это произойдет так быстро, думала, что будет свет, ворота, через которые мне нужно пройти.