— Что ты делаешь? — Шепчу я, крепко закрывая глаза от жжения, которое снова чувствую под веками, отчаянно пытаясь не заплакать. Не здесь, не с ним.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — бормочет Виктор, его руки сжимаются на моей талии.
В этот момент я чувствую, как что-то ломается внутри меня.
Я вырываюсь из его рук, используя все силы, которые у меня есть, чтобы вырваться из его хватки.
— Ты можешь перестать притворяться, — шепчу я дрожащим голосом. — Я знаю, ладно? Тебе не обязательно продолжать это делать. Это ранит сильнее, чем когда ты жесток.
— Знаешь что? — Виктор звучит растерянно, и я оборачиваюсь, гнев бурлит горячим и густым.
— О, блядь, да остановись ты…стоп! — Я свирепо смотрю на него. — Я слышала тебя. Я думала, у меня просто паранойя, когда я думала, что ты, возможно, все это подстроил, но потом я услышала телефонный звонок в гостиничном номере, и я поняла.
— Что подстроил? — Виктор хмурится, и я не знаю, кричать на него или дать пощечину. Я и не думала, что вышла замуж за такого хорошего актера, и прямо сейчас я ненавижу его больше, чем когда-либо считала возможным.
— Мое похищение, — шиплю я сквозь стиснутые зубы. — Ты это подстроил. Ты заставил их похитить меня с лофта в Москве. Ты заставил Андрея и Степана пытать меня. Ты подделал спасение. Все это время издевался надо мной ты. И ради чего? Подчинения?
— Что? — Выражение абсолютного ужаса появляется на лице Виктора. — Какого черта я должен был это делать?
Я моргаю, тяжело сглатывая.
— Чтобы сломать меня, — шепчу я. — Преподать мне урок, потому что я так упорно сопротивлялась тебе во всем. Потому что я не была той женой, которую ты думал заполучить. Потому что я была зла из-за твоего бизнеса. Поэтому, ты похитил меня, чтобы преподать мне урок, а затем притворился, что спасаешь меня и ухаживаешь за мной, чтобы вернуть мне здоровье, позволил мне убить Степана, чтобы я чувствовала себя обязанной тебе, чтобы я повиновалась тебе и была такой женой, какую ты хотел.
— Господи. — Виктор тихо ругается по-русски. — Очевидно, это не сработало, если это то, что я делал, — мрачно говорит он. — Блядь, Катерина, как, черт возьми, ты могла такое подумать? За какого монстра ты меня принимаешь?
Я смотрю на него, чувствуя, как внутри меня внезапно поднимается водоворот эмоций, угрожающий засосать меня вниз и утопить. Он выглядит таким искренне потрясенным всем, что я только что сказала, но я не могу понять, как ему верить. Как не думать, что это просто еще одно действие, еще одна ложь, еще одна манипуляция.
— Ты хочешь сказать, что это не то, что произошло?
— Нет, — выдыхает Виктор. Он пересекает пространство между нами в два шага, тянется ко мне и притягивает в свои объятия. Я мгновенно напрягаюсь, но он не отпускает. — Я бы никогда и за тысячу лет не додумался до такого, Катерина. Я бы не поступил так ни с одной женщиной, не говоря уже о своей жене… о тебе. — Он приподнимает мой подбородок, его голубые глаза пристально смотрят в мои. — Алексей стоял за твоим похищением, Катерина. Я пока не знаю, кого он нанял, но я узнаю. Я выясню, с кем он работает, кто забрал тебя, и я заставлю их пожалеть о каждой секунде, прожитой с того момента, как они вышли из утробы своих матерей. — Он качает головой. — Я понятия не имел, что я чувствовал к тебе, пока не вынес твое тело из той хижины, Катерина. Я думал, ты умрешь. Я думал, что потерял тебя, и каждое мгновение между тем моментом и тем, когда ты наконец проснулась, было такой же пыткой, как все, что я делал с любым из тех животных, которые причиняли тебе боль.
Я чувствую, что не могу дышать. Я слышу искренность в его словах, которая захлестывает меня, обволакивает все мои страхи и сомнения, боль и гнев и угрожает заставить все это раствориться. Я хочу цепляться за них хотя бы потому, что ненавидеть его казалось таким определенным, таким правильным. В конце концов, этот человек делает и другие вещи, которые я ненавижу, так почему бы не ненавидеть его всего целиком? Почему бы не поверить, что он мог сделать что-то настолько отвратительное? Но вот он здесь, смотрит мне в глаза с выражением, которое очень близко к эмоции, которой я боюсь дать название, его руки сжимают меня, страх потери, о котором он говорит, написан на каждом дюйме его лица.
— Я не могу потерять тебя, Катерина. Не так, как… как…
Его первую жену. Я отстраняюсь, снова крепко обхватывая себя руками, мое сердце бешено колотится.
— Твою первую жену, — шепчу я. — Никто никогда не говорит, что с ней случилось. Только то, что она умерла. Я подумала, может быть…