Леди не лгут, Эль.
Она не могла больше выносить этой муки, чувствуя, что сейчас разрыдается.
Убирайся, оставь меня в покое!
Она знала Шона с раннего детства. Его мать овдовела, когда отца зверски убили англичане, и ее отец, тоже вдовец к тому времени, женился на Мэри О'Нил и принял ее детей. Хотя граф никогда официально их не усыновлял, он воспитал мальчиков как своих собственных сыновей и Элеонору, не делая между ними различий.
Даже совсем малышкой она уже считала Шона сказочным принцем, хотя он происходил из обедневшей нетитулованной ирландской католической семьи. Она ковыляла за ним всюду, и сначала он был добр, катал ее на спине и отводил за руку к няньке. Но когда она подросла, ее прилипчивость стала его раздражать. Она пряталась в классной комнате, наблюдала, как он учится, и всегда хотела ему помочь. Дело в том, что уже в шесть лет Элеонора делала поразительные успехи в математике. Он прогонял ее, говорил, что не нуждается в ее советах. Иногда, прогуливая уроки, он шел на пруд ловить рыбу. Она тут же появлялась рядом. Он пытался пугать ее червяками, но она охотно нанизывала их ему на крючок.
— Ладно, Липучка, оставайся, — ворчал он, сдаваясь.
Каждый день братья устраивали скачки на лошадях по землям Адера. У Элеоноры был собственный толстый старый валлийский пони, и она трусила следом, не желая от них отставать. Иногда Шон снисходил, разрешал отослать пони домой и сажал ее себе за спину.
Ее любимым занятием было подглядывать за ним и таскать у него вещи. Иногда она пряталась в шкафу, подслушивала, как мальчики разговаривают о своем, хотя мало что понимала. Случалось, что она брала его любимую вещь — книгу или перочинный ножик, только затем, чтобы он бегал за ней по всему дому, требуя вернуть. Она смеялась, зная, что не даст себя поймать, потому что слишком быстро бегала.
Элеонора очнулась и поняла, что улыбается своим воспоминаниям, стоя недалеко от конюшен, а жеребец радостно щиплет траву на лужайке. Надо постараться выбросить из головы Шона, который не вернется. Надо наконец признать, что он никогда не проявлял к ней особой любви, даже братской.
Из дома вышел мужчина и двинулся ей навстречу. Она узнала своего старшего брата Тирелла. Он был целиком поглощен заботами о поместье, графстве, и, хотя они редко виделись, она всегда рассчитывала на его совет и доверяла ему полностью. Однажды он станет семейным патриархом и будет решать все проблемы семьи. Она любила его больше всех других братьев.
Он приблизился — высокий, сильный и темноволосый, с улыбкой глядя на сестру.
— Рад видеть, что у тебя все в порядке. Из окна заметил, что ты давно стоишь тут, и не мог понять, в чем дело.
Она с трудом выдавила ответную улыбку.
— Все хорошо. Я просто дала Аполло немного попастись.
Он испытующе заглянул ей в глаза:
— Ты всегда была ранней пташкой, но я не ожидал, что отправишься верхом сегодня, когда в доме полно гостей.
Она попыталась избежать его внимательного взгляда.
— Знаешь, сегодня мне хотелось, чтобы Аполло мчался как молния.
— Наверное, для этого есть причина. Так в чем дело? Что с тобой?
Она молчала. Вдруг появилось странное чувство, что Шон где-то рядом и сейчас наблюдает за ними. Она даже обернулась, но увидела проходившего мимо садовника с мальчиком-помощником.
Тирелл взял ее за руку.
— Большинство невест предпочитают утром хорошо высыпаться, дорогая, — сказал он мягко.
— Вряд ли длительный сон сделает меня меньше ростом. Настоящие красавицы не должны быть такими длинными, во всяком случае, не должны быть выше своих мужей и большинства мужчин.
— Так ты решила, что тебе нужен более высокий муж? Не кажется, что поздновато менять жениха?
Она сразу вспомнила, что ее голова едва достигала щеки Шона, и закусила губу.
— Не собираюсь. Я горжусь Питером. Меня не беспокоит то, что мы одного роста, только когда я босиком.
— Рад слышать. Потому что он без ума от тебя, — серьезно ответил Тирелл. — Прошлой ночью на балу он не мог глаз от тебя оторвать. Приглашал тебя три раза. Четвертый был бы неприличен. — Он рассмеялся.
Элеонора даже не улыбнулась.
— О, я ужасно танцую.
— Ты что, плачешь, Элеонора?
Она вдруг спохватилась. Нельзя проговориться брату, хотя она, как никогда, нуждалась в понимании и сочувствии.
— Тирелл, я не знаю, что делать, — вдруг прошептала она.
Он указал на каменную скамью, лицо его приняло озабоченное выражение. Они сели, и она продолжала:
— Мне нравится Питер. Проводить время с ним интересно и приятно. Ты знаешь, как я ненавижу балы, но с Питером стала к ним вполне терпима.