Мэттью стоял в рубке у штурвала и мрачно всматривался в беспокойный океан. Когда вошел Грехем Пакстон, он лаконично его приветствовал.
— Я слышал, нам приказали ждать. В чем дело? Кто-то хочет подняться на борт?
— Сигналили с «Дредноута», — ответил граф, продолжая всматриваться в море. — Ты знаешь, это ближайший к «Норвичу» корабль в линии блокады. Они передали, что к нам направляется один из шлюпов, поддерживающих связь с побережьем, — «Визел», приписанный к Плимуту.
— Интересно знать, не несут ли нам новости насчет объявленной войны?
Пакстон остановился рядом с Мэттью и тоже начал всматриваться в волны в поисках суденышка, которое обычно обеспечивало доставку посланий и самых необходимых припасов.
— Мне тоже это интересно.
Ситон ничего не сказал о том, что на обратном пути в Плимут «Визел» понесет вместе с другими и его письмо. Послание, адресованное отцу, вот уже много дней лежало в верхнем ящике стола в ожидании оказии, которая позволила бы отправить его на берег.
И вот наконец судьба шла ему навстречу.
— Как ты думаешь, французы направятся сюда?
— Кто может это знать? — пожал плечами Мэттью. — Но если так случится, я не удивлюсь.
В глубине души ему даже хотелось, чтобы представился шанс открытого столкновения после долгих однообразных дней блокады.
Шлюп прибыл около полудня и был сердечно принят экипажем, так как привез свежие овощи, яйца, несколько сортов сыра и кое-какие деликатесы для офицерского стола. Однако послание, которое все с нетерпением ожидали, оказалось личным, для капитана.
Пока Мэттью спускался из рубки на палубу, пока шел через офицерскую кают-компанию к своей каюте, его сердце все больше наполнялось тяжестью. Не решаясь немедленно приступить к чтению, он вначале снял мундир и уселся, разглядывая печати Белморов, украшавшие конверт.
Когда граф распечатывал письмо, руки его дрожали. Командование не высылало специального нарочного, если обстоятельства не были исключительными. Неужели что-то случилось с отцом? Прошло два месяца с тех пор, как они расстались. По дороге от Бенэмвуда маркиз выглядел усталым, бледным и больным, но в тот момент Мэттью не придал этому значения, приписав состояние отца потрясению, связанному с пожаром. Си-тон был совершенно уверен, что в Белморе все скоро придет в норму.
Еще не начав читать, Мэттью, однако, сообразил, что листки исписаны уверенным почерком маркиза, и облегченно вздохнул. Ничего страшного, непоправимого не произошло! Но чем же тогда обусловлена срочность письма? Речь идет о Джессике?
Напряжение вновь вернулось. Неужели она так и не оправилась от случившегося на пожаре? Или натворила еще что-нибудь, не менее рискованное и опасное?
С волнением углубился граф в письмо отца, и по мере прочтения в душе его тревога сменилась изумлением, потом недоверием и, наконец, мучительным разочарованием, чуть позже перешедшим в сильнейший гнев.
— Пропади все пропадом! — крикнул Мэттью не помня себя. — Пропади они оба!
И многословно проклял виновников одного из самых горьких разочарований в своей жизни: Джессику — за корыстолюбие, в отсутствии которого сумел себя убедить, отца — за силу характера, позволявшую подчинять окружающих своей воле.
Облепив душу, капитан перечитал письмо.
«Дорогой Мэттью!
Мне доставляет несказанное удовольствие сообщить, что наша обожаемая Джессика только что приняла предложение его милости герцога Милтона. Поскольку того требует состояние моего здоровья, венчание состоится так скоро, как только позволяют правила приличия, то есть через месяц, в Сент-Джсймсском соборе, в Лондоне. Военное командование удовлетворило мою просьбу дать тебе короткий отпуск, чтобы ты мог присутствовать на семейном торжестве. Надеюсь, ты понимаешь, насколько это важно. Мы должны показать герцогу и высшему свету, что всецело поддерживаем Джессику.
Я, как всегда, с нетерпением жду твоего приезда.
С отеческой любовью, маркиз Белмор».
Мэттью скатал письмо в крохотный шарик и зло бросил в корзину для бумаг, притулившуюся под столом. Он вдруг вспомнил, что по меньшей мере треть экипажа видела выражение его лица в момент получения письма. Должно быть, все думали, что случилось большое несчастье.
Капитан стиснул зубы так, что мышцы лица свело судорогой. Возможно, так и есть. Возможно, случилось несчастье, но, может быть, судьба просто решила уберечь его от большой глупости, от невероятной ошибки.
Вскочив со стула, граф чуть не опрокинул этот тяжелый предмет, не терявший устойчивости ни при какой качке. Мэттью удалось поймать стул, прежде чем тот с треском рухнул на пол. Намеренно медленно и аккуратно Ситон вернул его на обычное место и начал расхаживать взад-вперед по каюте, делая чеканный поворот то от стола, то перед камином. Каюта капитана представляла собой просторные апартаменты, обставленные с большой элегантностью и роскошью, но в этот момент она казалась графу маленькой и душной — настолько душной, что он вскоре начал задыхаться.
Капитан распахнул одно из квадратных окошек-иллюминаторов, но ворвавшийся свежий бриз ничуть не остудил его ярости. Чертыхнувшись сквозь зубы, Мэттью залез под стол и начал рыться в корзине для мусора. Найдя письмо, граф разгладил его на столе и увидел, что оно отправлено почти три недели назад. До венчания оставалась всего одна неделя.
Шлюп по-прежнему бросало на отлогих высоких волнах неподалеку от борта Норвича». Это означало, что нарочный ждет ответа. Что ж, злобно подумал Ситон, он ответит отцу: пожелает счастливой невесте и герцогу всего наилучшего и добавит, что ни один из них не нуждался в его поддержке, когда обсуждался этот шаг, обойдутся без него и на свадьбе!
Но уже в следующее мгновение понял, что ничего не напишет, потому что просьба маркиза прибыть на свадьбу на самом деле не была просьбой. Между вежливых и мягких строк скрывался прямой приказ от высшего командования. Ему приказывали отбыть на бракосочетание герцога Милтона. Объединившись, герцог и маркиз Белмор представляли собой несокрушимую силу. Кто такой против этого альянса простой капитан королевского военного флота?
Мэттью рванул верхний ящик стола и судорожно выхватил оттуда приготовленное для отправки послание. Письмо к отцу с просьбой о разрешении на брак с Джессикой. Он аккуратно разорвал его сначала пополам, потом еще и еще раз, затем выбросил обрывки в окно.
Потом прошел в спальню и достал из-под койки дорожный чемоданчик. Он знал, что капитан шлюпа нервничает, так как ждать на море во время волнения довольно опасно. Теперь-то ясно, что он получил приказ доставить капитана Ситона в Лондон. Ему и в голову не приходило, что тот может ослушаться приказа.
Выходя из каюты, Мэттью не знал, проклинать ему судьбу или благодарить за то, что она решила отвадить его от Джессики Фокс и ей подобных.
Глава 12
Последние две недели пришлось провести в Лондоне, в сумятице подготовки к свадьбе.
— Это просто немыслимо: наша дорогая Джессика бегом бежит к венцу! — возмущалась леди Бейнбридж. — Реджинальд, о чем ты думал, назначая сроки?
Однако, когда стало ясно, что ничего не удастся изменить (в особенности потому, что семейство Милтон с готовностью дало на все согласие), графиня сочла за лучшее подчиниться обстоятельствам. Впрочем, маркизу и в голову не приходило, что может быть иначе.
С этого дня Джессика не могла ни минуты выкроить лично для себя. Каждое утро она следовала за вдовствующей графиней из магазина в магазин. Когда время, отведенное на выбор модных шляпок и изысканных духов, наконец заканчивалось, наступали часы выстаивания перед модисткой, подгоняющей по фигуре роскошное приданое. В него должны были войти наряды, перед которыми прежний гардероб Джессики казался убогим. Что поделаешь, герцогиня Милтон обязана одеваться богаче, изящнее и экстравагантнее других!