Его прерывает стук в дверь. В такой поздний час ко мне обычно не заявляются с пустяками. Но я так зол, что сердито вышагиваю к дверям с одной лишь мыслью — кто бы ни был, убью, и всё! Вся эта ситуация меня доконает. Когда я не могу контролировать свою жизнь, всё идёт наперекосяк, я не могу сосредоточиться. К тому же, каждый раз, когда я думаю об этой девчонке, мой дружок подаёт признаки жизни, вставая в штанах стойким оловянным солдатиком. А поскольку я думаю о ней чуть ли не постоянно, это порядком напрягает. И даже холодный душ не даёт мне успокоиться!
Рывком распахиваю дверь, намереваясь отругать Афину последними словами за то, что она не даёт мне нормально поговорить с приятелем. Но в дверях, к моему удивлению, стоит громила двухметрового роста с бицепсами как у бодибилдера. Это Вячеслав — начальник моей личной службы охраны.
— Есть зацепка, босс, — выдыхает он, даже не поздоровавшись. Я вижу, как на его обычно беспристрастном, словно высеченном из камня лице проступают капельки пота. Похоже, он бежал бегом, торопясь донести до меня какую-то новость.
— А позвонить нельзя было? — с сарказмом спрашиваю его я, но всё-таки пропускаю в свой кабинет. Сегодня у меня тут, похоже, проходной двор! Но в данной ситуации мне наплевать на формальности.
— Я допросил Жанну ещё раз, — говорит он и, заметив Амира, сразу замолкает. Делаю жест, показывая, что ему можно говорить. Вячеслав в курсе тех услуг, что мне время от времени поставляет Амир, но говорить о таком, конечно, он не может. Профессиональная этика. Секреты босса остаются секретами в любом случае. А вот как он допрашивал Жанну — другой вопрос. Конечно, стоит Вячеславу сделать грозное лицо и повысить голос, даже у матёрого волка может случиться хроническое несмыкание задних булок. Интересно, сколько та девушка продержалась?
— И что же она тебе сказала? — поинтересовался Амир, складывая руки шпилем. — Я с ней уже говорил. Она получила травму в тот день…
— Да, помню, ты рассказывал, — нетерпеливо перебиваю я его. — Испугалась, что не сможет танцевать стриптиз из-за травмы и лишится своего куска хлеба, поэтому помчалась в больницу на обследование ноги. Тупица!
— Есть немного, — согласился со мной Амир.
— Говори же, — я снова поворачиваюсь к охраннику. — Что тебе удалось выяснить?
— Оказывается, она знает, кто эта девушка, — продолжает Вячеслав. — Она призналась, что узнала ту девушку по описанию, которое я ей показывал. И она дала мне то, что забрала у неё перед тем, как она пошла к вам, — добавляет он и, засунув руки в карман, выуживает нечто розовое и кладёт на стол.
Мы все трое склоняемся над невразумительной розовой тряпочкой.
— Это женские трусы, — торжествующе заявляет Амир. — Отличная зацепка! Я же говорил, что мы её отыщем.
Глава 19
Несколько бесконечно долгих секунд мы рассматриваем женские трусики. Не боясь показаться фетишистом, я даже глубоко втягиваю носом воздух, как заправская собака-ищейка. Не знаю, что именно я надеялся там унюхать, но чувствую лишь слабый запах стирального порошка. Аромат прелестей таинственной незнакомки уничтожен химическим вмешательством. Но это не мешает мне снова ощутить тесноту в штанах. Чёрт, один только вид этих маленьких трусиков невероятно возбуждает!
Даже не замечаю, как Вячеслав исчезает за дверью. Хочу взять трусики, но Амир оказывается проворнее и хватает их со стола раньше меня, жадно растягивая в руках.
— У нас нет самой девушки, но есть что-то получше — её трусики, — самодовольно произносит он и усмехается. — Тебе предстоит интереснейшее занятие. Будешь искать свою Золушку по приметам. Знаешь, Марк, я тебе даже завидую, — он снова усмехается и мнёт бельё пальцами. — Пересмотришь столько девчачьих задниц. И кому трусики придутся впору…
Вырываю бельё из его рук с такой силой, что чуть не ломаю ему пальцы.
— Извращенец, — бурчу я сердито, а сам чувствую, как стояк всё сильнее мешает мне думать. Я-то помню, какие у неё были ягодицы! Крепкие и упругие, как орешек. Многое бы отдал, чтобы потискать их ещё раз. Ах, Алиска… Почему ты тогда так быстро сбежала?
Прячу трусы в карман пиджака, чтобы этот пошляк больше на них не пялился. В конце концов, девушка приходила ко мне, а значит, это мой трофей.
— Хватит лыбиться, — говорю ему. — Лучше придумай, где её искать! Про кастинг я услышал, но это ведь бред бредовый…
— Точно! — Амир хлопнул себя по лбу. — Как я мог забыть! Завтра второй тур, финальный. Она наверняка придёт туда!
— Думаешь? — хватаюсь за эту идею, как утопающий за соломинку.
— Наверняка, — Амир уверенно кивает. — Думаешь, она упустит такой шанс увидеться с тобой? Поверь мне, я отлично знаю женщин. Прибежит как миленькая.
— Ладно, — бормочу я и отхожу к окну. — Если тебе больше нечего предложить, выметайся. Увидимся на кастинге.
Дверь захлопывается, но я не оборачиваюсь на этот звук. Рука лежит в кармане, и я сжимаю трусики, лежащие там, в кулак. Ничего, скоро мы встретимся. Я уверен в этом.
*
…Алиса стоит, окружённая толпой журналистов, и придерживает руками свой заметно округлившийся животик. На её глазах хорошо заметна размазанная тушь. Волосы растрёпаны. Дикторша смотрит на девушку с сочувствием и подносит к её лицу микрофон.
— Поймите, он меня заставил, — плачущим голосом произносит Алиса. — Он меня обольстил. Я не хотела… Это всё он! И теперь я останусь одна, с ребёнком… Как таким людям можно верить? Он должен понести наказание!
Толпа журналистов жужжит, задавая ей какие-то вопросы. Но она неизменно повторяет одно и то же: «Аксёнов виноват… это не я… мне ничего не оставалось… ведь ребёнок не виноват, что у него такой безответственный отец!»
— Я ни в чём не виноват, — стону я, хватаясь за голову. — Я видел Алису всего один раз в жизни!.. И даже не уверен, что этот ребёнок от меня!
— Таким, как он, не место в порядочном обществе, — соглашается с Алисой дикторша. Журналисты тоже кивают. — Вы намерены подавать на Аксёнова в суд?
— Разумеется, — губы девушки расплываются в хищной улыбке.
— Не надо! — умоляю я экран телевизора. — Я заплачу, сколько скажешь! Только не надо публичного скандала!
Алиса неожиданно поворачивается и смотрит с экрана прямо на меня. От её улыбки дрожь пробирает меня до самых костей.
— Во второй раз тебе не отвертеться, Аксёнов, — цедит она. — Даже если это не твой ребёнок, ты заплатишь много. Очень много! Я полностью разорю тебя!
Она злобно смеётся — совсем как Юля…
— Нет, не надо! — молю я…
И в ужасе просыпаюсь.
На огромной двуспальной кровати я лежу один. Мокрая от пота простыня сползла на пол. Сажусь, спуская ноги на пол, и вцепляюсь в волосы с такой силой, будто хочу их вырвать.
Чёрт! Чёрт! Приснится же такое!
И самое неприятное, что я понимаю — сон вполне может стать правдой!
Глава 20
Нет уж, чем такие сны, лучше бессонница. Но я так долго не спал, что организм буквально выключился, едва я добрался до кровати. А может, всё же трусики сыграли свою роль? Я положил их рядом, на тумбочке, пытаясь представить в подробностях их обладательницу. И сам не заметил, как отключился. И почему Алиска пришла ко мне именно в ТАКОМ образе?
Ответ очевиден. Она такая, как и все.
Это просто кошмарный сон, повторяю себе. Нет, не сон — всё это было в действительности. Как жалко я выглядел тогда, когда умолял Юлю оставить меня в покое! Я был тряпкой, размазнёй. Скандал, который она тогда затеяла, чуть было не упёк меня в тюрьму. Не помог даже мега-доходный бизнес моего медиа-холдинга и мой статус телемагната. Юля, дочь популярного продюсера, с которой у меня был непродолжительный и в основном постельный роман, подключила свои связи и использовала всю наглость, на которую была способна. Тогда я потерял кучу денег, улаживая возникающие одну за другой проблемы и усмиряя шумиху. Меня обвиняли во всём, в чём только можно — в изнасиловании, в подлоге, взятках… Она шантажировала меня ребёнком якобы от меня и добилась того, что я отписал ей часть акций холдинга.