– Тебе нельзя! – отгоняла она Катю, когда та, исполненная благодарности, пыталась в чем-то помочь. Порой Катя даже обижалась, ощущая себя инкубатором, жалким коконом для взращивания прекрасной бабочки.
Маринин муж, Алексей Савельев, возглавлял знаменитое на всю Москву агентство недвижимости, а Константин Королев занимался всеми юридическими вопросами, неизбежно возникающими на этом тернистом пути. Они были компаньонами. И в тот страшный день, сломавший Катину жизнь, компаньоны должны были быть в проклятой машине вместе. Но в последнюю минуту Алексей не поехал...
Потом, когда все закончилось – Костю похоронили, а крошечная Косточка умерла, так и не успев родиться, – выяснилось, что Катин муж не оставил после себя ничего, кроме долгов. Многотысячные долларовые счета, о которых он без устали твердил, оказались фикцией, миражом, растаявшим как дым. Алексей Савельев помог Кате продать новую четырехкомнатную квартиру, выходившую окнами на Чистые пруды, и переехать на окраину, в район Речного вокзала. Вырученные деньги почти все ушли на погашение Костиных долгов, Кате едва хватило на косметический ремонт и дешевую мебель Шатурской фабрики.
– Обобрали тебя как липку, – ворчала Елена Анатольевна.
Но Кате было все равно. Ведь она тоже умерла в тот страшный день. Вместе со своей семьей.
Глава 5
Антон Молчанов вернулся домой около семи, прихватил Браунинга, шоколадного добермана, и отправился на ежевечернюю пробежку.
Удерживая Брауна на поводке, перешел дорогу и спустился по пологому склону вниз, к реке. В сгущающихся сумерках в покрытой мелкой рябью черной воде, как в зеркале, отражались светящиеся окна. Антон отстегнул поводок от ошейника и устремился вперед по давно проторенному маршруту.
Появление Браунинга в жизни Антона было связано с неприятными воспоминаниями. Около пяти лет назад Молчанов в составе опергруппы выехал на тройное убийство. В окрестностях Москвы, прямо на обочине МКАДа, был расстрелян преступный авторитет по кличке Лексус, прозванный так за неуемную страсть к автомобилям данной марки. Вместе с ним погибли и два его охранника. По салону шикарной, изрешеченной автоматными очередями иномарки метался обезумевший от ужаса и страха маленький щенок. Как он остался жив, а главное, невредим в той мясорубке – тайна, покрытая мраком.
– Вот это да! – почесал затылок Борька Варламов, друг и коллега Молчанова. – Чего с ним делать-то? Куда девать? Антонио, может, ты возьмешь, а? Я не могу, у моего мелкого аллергия на животных.
– Я? – растерялся Антон. – Меня же целыми днями дома не бывает. Он загнется от голода и скуки.
– Да на время хотя бы, потом отдашь кому-нибудь, – канючил Варламов. – Глянь, какой красавец! Породистый небось, зараза. Аристократ, мать его за ногу. Голубых кровей, не то что мы с тобой. Уйму денег небось стоит.
Так Браун поселился у Молчанова. Поначалу Антон честно пытался пристроить щенка в хорошие руки, но постепенно привык, прикипел душой к маленькому созданию. Да и такой бескорыстной любви и безоговорочной преданности он прежде не встречал.
Антон бежал по берегу, вдоль реки. Стремительно темнело, при дыхании изо рта вырывались клубы пара. Лето пролетело мимо, как скоростной поезд. Да и лета толком не было, сплошные дожди. Трава от постоянной влаги вымахала выше человеческого роста. Сейчас она пожелтела, пожухла, но все равно выглядела непроходимой чащей. Внезапно Браунинг остановился и угрожающе зарычал. Шерсть на холке вздыбилась, ноздри заходили ходуном. В зарослях блеснули два зеленых глаза, следом раздалось дразнящее «мяу». Пес пригнулся и, крадучись, скрылся среди буйной растительности.
– Браун, ко мне! – тихо позвал Антон. На тропинке показалась удивленная длинная морда. Браун забавно склонил голову набок и в недоумении уставился на хозяина. – Ко мне, я сказал! – повторил Антон и побежал дальше.
Браун обиженно взвизгнул и устремился следом.
Антона не оставляли в покое мысли о Дроздовской. Слишком много неувязок. Все вокруг твердили о ее неуравновешенности, нервозности, склонности к истерикам и депрессиям. Все, кроме Кати... А верил Антон почему-то именно Кате. Получалось, все остальные лгали.
Ну ладно, театр... В театре Дроздовскую не любили. Черт ее знает почему. Там свои законы – волчьи. Место под солнцем там выгрызают зубами, забыв о совести и принципах, с легкостью переступают через тела поверженных друзей.
Но родная сестра! Антон прокрутил в голове свой утренний визит к ней.
Элитный жилой комплекс, состоящий из трех высоких, стройных, как кипарисы, башен, в котором обосновалась старшая Дроздовская, располагался в живописном уголке Москвы. Но все равно смотрелся, как гнойный прыщ на безупречно чистой коже.
Антон заранее договорился о встрече по телефону. И был удивлен тому факту, что Наталья Андреевна пригласила его к себе домой, а не на работу, что, по идее, логичнее.
Преисполненный собственной значимости охранник на въезде в подземный гараж долго и придирчиво рассматривал удостоверение Антона, подозрительно сверял фотографию с оригиналом, связывался с кем-то по рации, даже зачем-то проверил багажник. Молчанов все стерпел, хотя в какой-то момент еле сдержался, чтобы не двинуть по наглой физиономии. Наконец охранник со вздохом сожаления поднял шлагбаум.
Дверь Молчанову открыла горничная и проводила в гостиную – обставленную по минимуму просторную комнату округлой формы. Серая замшевая мебель, домашний кинотеатр, треугольный камин из белого камня. Изогнутая стальная лестница в стиле хайтек вела наверх, на второй этаж. Сплошной металл и стекло. Дорого и со вкусом. Но Антон почувствовал себя неуютно, словно в царстве снежной королевы. Ему вспомнилась скромная однокомнатная квартира на окраине Москвы, в которой жила Юлия Дроздовская. Наверное, по контрасту.
По сверкающим начищенным ступенькам спустилась хозяйка. Холеная голубоглазая блондинка выглядела никак не старше 30–35 лет, хотя ей уже стукнуло 45. Волосы были собраны в тяжелый узел. Элегантный деловой костюм мышиного цвета выгодно подчеркивал достоинства безупречной фигуры.
– Здравствуйте, – радушно улыбнулась она и протянула твердую руку с коротко подстриженными ногтями. Никаких украшений. Только тоненькая цепочка из белого золота на шее.
– Извините за беспокойство, но мне просто необходимо задать вам пару-тройку вопросов.
– Ничего страшного. У меня есть несколько свободных минут. Садитесь. – Она царственным жестом указала на мягкое кресло. Антон отказался и выбрал высокий металлический стул с неудобной спинкой. Уютная, обволакивающая мебель расслабляла и притупляла бдительность. – Выпьете что-нибудь? Чай, кофе?
– Спасибо, нет.
– Итак, чем могу быть полезной?
– Расскажите мне о вашей сестре.
– О Юлечке? – Голос Дроздовской дрогнул. Или Антону показалось? – Бедная девочка... Она с детства была странной. Витала в облаках, жила в своем вымышленном мире. Поверьте, достучаться до нее было очень сложно.
– Поэтому вы с ней не общались?
– Кто вам сказал такую глупость? – Голубые глаза сузились, плеснули льдом. – У нас были прекрасные отношения. К сожалению, моя работа не позволяла нам видеться так часто, как мы того хотели. Я, знаете ли, врач, анестезиолог. Приходится много времени отдавать больным.
– Ясно, – протянул Антон.
Наталья Андреевна Дроздовская на самом деле когда-то, на заре туманной юности, работала анестезиологом. Сейчас же она заведовала частной клиникой неврозов и депрессивных состояний под многообещающим названием «Путь к счастью». Клиника располагалась сразу за Кольцевой дорогой, за постом ГАИ. В густом лесу на несколько гектаров раскинулись угодья, ранее принадлежавшие 4-му главному управлению Минздрава СССР, ныне же выкупленные неким законспирированным лицом. Помимо клиники неврозов на этой территории, скрывавшейся за высоким кирпичным забором, размещались роскошный парк с реликтовыми деревьями, элитный фитнес-клуб и коттеджный поселок. Непосвященный российский гражданин никогда не догадался бы, что за хилыми березками прячется настоящий оазис империализма.