Я попытался подумать на французском. Et tout de suite, je me suis rendu compte que je parler couramment[1].
У меня перехватило дыхание. Может, я француз? Я не чувствовал себя французом. Но, с другой стороны, я понятия не имел, как должен чувствовать француз. И, если честно, вообще ничего не чувствовал. Только… пустоту.
Я попробовал мысленно поговорить на разных языках – и с удивлением обнаружил, что знаю их несколько: испанский, немецкий, итальянский, классические варианты латыни, греческого и иврита, а также некоторое количество слов на других языках.
Роберт утверждал, что во время приступов я говорил на странных языках. Так, может, мой бред вызван не злым духом и я – это только я? Хотелось бы верить. Но очевидно, что не знание языков вызвало судороги. И мне по-прежнему было неведомо, кто я на самом деле.
Так или иначе, увидев кошель, я проникся к Роберту чувством благодарности. Я держал в руках целое состояние. Фермер и его семья не просто ухаживали за мной; они отказались от огромной суммы денег – которой хватило бы им и их детям до старости. А ведь, судя по их простому жилищу, они были не слишком богаты.
– Спасибо, – сказал я.
Роберт довольно улыбнулся.
– Ещё у вас был… Мэри, где тот… э… ремень?
Я кивнул на стул, где Уиз разложил мою одежду:
– Он здесь.
– Нет, у вас был ещё один. Мэри?
Жена просунула голову в дверь:
– Он в амбаре.
– Почему ты… – Роберт покачал головой. – Секундочку, милорд.
Он вышел из комнаты. Я услышал приглушённые голоса – Роберт и его жена обменялись не вполне мирными репликами, – а затем фермер поспешил на улицу. Я повнимательнее осмотрел одежду. Голубка спорхнула с моего плеча. Я провёл ладонями по ткани, надеясь, что почувствую… хоть что-нибудь. То, что не сумела поведать моя сломанная память…
Ничего.
Вернулся Роберт, принеся с собой уличный холод.
– Вот это было при вас, – сказал он.
И я уставился на предмет, который он держал в руках.
Глава 6
Это была чрезвычайно странная вещь. Не ремень, как назвал его Роберт, а скорее широкий пояс из кожи, с нашитыми на него десятками узких кармашков. Из кармашков торчали стеклянные флаконы с пробками, а в них – неимоверное разнообразие порошков, зёрен, жидкостей, трав и пилюль всех цветов радуги. Я принялся вынимать флаконы один за другим. На всех были этикетки, но, хотя кое-где чернила совсем расплылись, я с удивлением обнаружил, что опознаю содержимое – даже там, где надписи неразборчивы. В одних лежали простые вещи – сахар, соль, древесный уголь. Другие были более экзотичными. Порошок серы. Купоросное масло.
Ты помнишь их, – сказал Голос.
«Помнишь» было не совсем верным словом. Я не припоминал, чтобы видел их раньше. Но я знал, что это за вещества и для чего их можно использовать. С помощью алоэ лечат ожоги. Для купоросного масла много применений, но самое замечательное в нём то, что оно разъедает металлы. Мать-и-мачеха, смешанная с мёдом, станет эффективным средством от запора…
Кроме флаконов в поясе были и другие вещи – серебряная ложка, нож, увеличительная линза, пара железных ключей. И зеркальце.
Я помедлил, держа зеркало в пальцах, а потом повернул к себе. На меня смотрел незнакомец. Пустота – вот что я чувствовал, глядя на собственное отражение. Просто какой-то юноша, которого я никогда не встречал прежде. Пожалуй, приятное лицо, но очень уж испуганное. Я убрал зеркало, продолжая недоумевать.
Чтобы избавиться от этого ощущения пустоты, я сосредоточился на одной вещи в поясе, назначения которой не понимал. Ключи.
– От чего они? – спросил я Роберта.
Тот пожал плечами:
– Не знаю. Это всё ваше. Вспомнили что-нибудь?
– Нет.
У пояса было два длинных ремня с пряжками; он явно предназначался для ношения. Я обернул его вокруг талии, но что-то было не так. Чувствуя лёгкое головокружение, я поднял подол рубашки и надел пояс под неё; мягкая кожа прижалась к телу.
– Да! – сказал Роберт. – Именно так он и был на вас надет. Под рубашкой. Вы вспомнили!
Я не вспомнил. Просто понял, что так правильно. Я не мог объяснить, как это вышло. Это было почти как… звучало глупо, но это было похоже на объятия.
Сняв пояс, я снова осмотрел его. На краю виднелись инициалы, вырезанные в коже.
Это я? Моё имя? Я пытался вспомнить, но тут же вернулось знакомое головокружение. Голубка спорхнула на стол. Уиз успокаивающе взял меня за плечо.