Растерянно цепляюсь в ничтожную тряпку на теле, отползаю к изголовью.
Да, я отдавала отчет своим действиям, но, признаться, рассчитывала лишь на голый финт не больше.
Кровать предательски скрипит и проминается, когда Адам ставит на нее одно колено, слишком медленно, расчетливо он оценивает меня, считывает в глазах испуг.
Сумеречный свет подчеркивает всю мощь его тела, годами тренированного, безупречного. Затаив дыхание, чувствую, как горит моя кожа, словно в чан с кипятком бросили, ведь я сама начинаю запоминать каждую родинку, каждый сантиметр тела Адама…
Мне хочется взвыть, взвинтиться, подпрыгнуть и удрать к чертовой матери, прихватив с собой Алиску. Столько лет я видела рядом это лицо, что сейчас воля идет вопреки разуму. Адам погубит меня.
— Ты очень красивая женщина…
Дьявол. Он угадывает мои мысли. Двигается ближе, касается ладонью щиколотки, поглаживает до колена. Задевает вторую ногу, нежно, почти неосязаемо.
— …Я не святой и до тебя, Юль, у меня были отношения. Если хочешь, я могу сделать так, что эту ночь ты никогда не забудешь.
Атмосфера между нами набирает обороты. Адам поднимает глаза, переставая рассматривать мои ноги. В его темных зрачках я вижу пожар, желание. От волнения облизываю губы.
Так, Юля, непростительно сейчас допускать ошибок.
Рукой тянусь к Лютольфу, безмолвно подзывая к себе. Когда он накрывает меня сверху, заключаю Адама в теплые объятья, трепетно поглаживая спину. Дотрагиваюсь его мягких густых волос, царапаю кожу голову. Я не испытываю отвращения, напротив, мне приятно. Вкусно. В сокровенных мечтах я бы хотела увидеть звезды возле Адама, будь уверенной в нем на сто процентов.
— Ответь, Юль.
Задыхаясь, шепчет, утыкаясь мне в шею, целует страстно, чувственно. Мокро очерчивает висок, расшатывая кровать под нами от нетерпения. А я, кажется, схожу с ума, вязну, как пчела в сиропе, дрожу то ли от страха перед Адамом, то ли отчего другого. Его руки ощупывают, алчно тискают. Адам ждет. Он готов повторить нашу ночь. У меня дух захватывает, а тело распаляется от мыслей и прошлых воспоминаний.
— Хочешь, я повяжу тебе на глаза ленту?
Лишь на миг, отрываясь, произносит и вновь осыпает меня беспорядочными поцелуями. Он собственник, хозяин мира, завоеватель. Стоит Лютольфу щелкнуть пальцами — любая прыгнет к нему в кровать. Адам знает, как доставить удовольствие, до безумия сладкое.
— Кровь сворачиваешь, Юль!
От моего молчания у Адама сдают нервы.
— Прости… не сегодня. Мне лучше уйти.
Ох… Адам останавливается, и время точно перестает существовать вместе с ним. Он рассержен. Откровенно. Я интуитивно закрываю руками лицо и вжимаю голову в плечи, готовясь к удару. Крепко зажмуриваюсь, но чувствую, как матрас подо мной распрямляется.
— Нет. Я уйду.
Адам двигается к шкафу, достает оттуда какие-то вещи. Вроде джинсы и черную кофту. Спешно, раздраженно одевается. У него трясутся руки. Небрежно накидывает сверху куртку и вылетает вон.
— Адам, остановись!
Говорят, плох тот мужчина, после которого ты можешь с точностью описать, какая люстра висит у него в спальне.
Так вот, не то что люстра, я имя свое забыла, а Лютольф даже ничего со мной делал! Метнувшись следом, хочу догнать Адама, успокоить. Ноги заплетаются, подгибаются, распахиваю дверь, бегу по опустевшему коридору.
Возле лестницы вижу, как хлопает железная створка. Кое-как спускаюсь, открываю полотно. Не успеваю. Адам вышел за территорию дома. Слышу гул мотора внедорожника, как шины скребут по асфальту.
— Чего уставились? — ругаю охранников, возвращаюсь.
В комнате переодеваюсь в майку и шорты. Принимаю снотворное, ложусь на диванчике в детской рядом с Алиской.
Я открываю глаза, когда солнце озаряет яркие стены комнатки дочери. Морщусь, ощущая, как затекла от неудобной позы. Вяло поднимаюсь, вздыхаю, с грустью перевожу внимание на кроватку дочери. Алиски нет. Тут же подскакиваю, несусь, растерянно отшвыриваю одеяло.
— Где моя дочь?!
Глава 11
Сердце отбивает траурный марш, кидаюсь на поиски, хлопаю дверью. Клянусь, я разнесу тут все, лично придушу Лютольфа, если он посмел причинить вред Алиске!
— Хельга, куда вы подевали Алису?! Адам? — бегу к лестнице. — Я убью вас! Хель…
Останавливаюсь возле первой ступени и прикусываю язык. Перевожу дыхание, крепко держусь за перила, чтобы не упасть. С плеч, будто гора валится, сверху вниз смотрю на диваны, расположенные буквой “П”, в середине широкий журнальный столик, а на нем Алиска, в новом брючном костюме, ей, как взрослой собрали волосы в балетную шишку. Дочь размахивает поделкой, второй рукой подначивает интерес публики:
— Пятьдесят рублей за бумажный кораблик, раз! Пятьдесят рублей за бумажный кораблик, два! Бабушка, неужели ты уступишь дяде Гене?
— Сто тридцать!
Без промедления мама повышает цену, наверное, получила пенсию.
— Тысяча, — хрипло говорит Адам, сидящий с края.
Одним словом затыкает “конкурентов”, впрочем, как и всегда.
— Ого… — тянет Алиска, — папа, а это сколько?
— Много.
— Продано! — Пронзительно визжит, — мистер Синицын, примите лот!
— С удовольствием, мисс Синицына.
Дочка спрыгивает со стола и торопится обменять кораблик на голубую купюру. Я оглядываю присутствующих.
Мама держит открытку и фигурку из пластилина. Гена — не слишком опрятный мужлан, приятель настоящего супруга и водитель фуры, вертит в руках самодельную игольницу. Адам, собрал подле себя максимальное количество простецких фигнюшек, сделанных Алисой.
Дочь отгибает карман пиджачка и прячет в него свежую купюру.
Шагнув на ступеньку ниже, бегло осматриваю весь первый этаж. Хельги, естественно, нет, как и охранников.
Со стороны может показаться, что в нашей семье прекрасное начало воскресного утра. В доме гости, муж нацепил спортивный костюм Вадика и взъерошил волосы. Алиска, довольная душа, провела выгодную сделку и заработала ни на один десяток Киндеров. Я, заспанная хранительница очага, ни в чем не нуждаюсь и могу не ходить на работу, однако встречаюсь глазами с Лютольфом и чувствую в коленях дрожь.
Стало быть, моя родительница и бывший коллега нагрянули без предупреждения, Адам едва успел скрыть лишние детали от посторонних, пока я валялась в детской под действием снотворного.
— Что это вы тут делаете?
Быстро ориентируюсь, шагаю вниз, дабы помочь Адаму.
Ладно, моя мама в нем души не чает, а вот Крокодил, может заподозрить подмену. Говорю Крокодил, потому что Гена. Раньше они с Вадиком частенько восседали у нас на кухне после рейса, иногда выпивали. А я ворчала, ведь алкоголь не поощряю категорически, но мужчины есть мужчины.
— Торгуемся!
— И как успехи, дочь?
— Видела?
Деловито достает из карманца сверток бумажных денег, сама не понимая сколько. А у меня волоски на руках встают дыбом.
Сейчас Алиска и Адам вместе, в одном доме и я сравниваю их постоянно, наблюдая неподдельное сходство в характерах. Внешностью же Алиса в большей степени на меня похожа. У нее русый цвет волос, светлые глаза, милые черты лица. Лишь когда дочка злится или, наоборот, улыбается, в ней прослеживается мимика Лютольфа. Нордическая и до мурашек чарующая. Ни с чем не спутать.
Обнимаю себя руками, подхожу к диванам. Адам все еще зол на меня, но мастерски скрывает гнев перед незваными гостями. Интересно, где он пропадал всю ночь?
Виновато опускаю голову и замечаю на руках Лютольфа следы от машинного масла. Он успел заглянуть в гараж и испачкаться, потому что Вадим постоянно разгуливал с черными ногтями, пальцами. Даже в выходной супруг ковырялся под капотом, будто конструктор, перебирая детали.
— Юлёк, — Гена поправляет синюю кофту с мокрыми кругами в подмышках, — сваргань по кофейку.
— Ага!
Доброжелательно киваю и тут же осекаюсь. От волнения стала забывать, что нужно Генку самого отправить в кухню. Ведь на цырлах перед дружком никогда не выплясывала.