– Не понимаю вас! Вы обо мне подумали? Ох, какая же я несчастная, – Сабина никак не мирилась с решением родных.
– Итог девичей жизни – это замужество! Все равно ты выйдешь замуж, сегодня или через год. Зачем противишься судьбе!? – сказала мать.
– Мама, где здравый смысл? Мы их не знаем. Ты мне обещала, что мужа я выберу сама, это было единственным, в чем бы вы доверились мне, и этого меня лишили. Это не справедливо! – девушка ладонью вытирала мокрые глаза.
– Сабина, ты будешь несчастна, если мы тебя заберем. Ты ведаешь, какой у нас гнусный народ, одно по факту скажут, десять от себя сочинять. Я опасаюсь, что оклевещут тебя, и никто больше не произнесет твое имя в качестве свободной, славной невесты. Такие случаи у парней прощаются, а имя девушки запятнается. Я побаиваюсь, что ты можешь остаться в старых девках, а если и выйдешь замуж, то за вдовца, разведенного или старика.
– АстагфируЛлах мама, что ты такое говоришь?! Уж лучше старой девой остаться, чем так позорно обвенчаться с тем, кто будет меня ненавидеть.
– Дочь, женщина хитрее и прозорливее мужчины. Оберни эту трагедию в счастливый случай. Взгляни на все иначе, хватит унывать. Радуйся жизни, чтоб она тебе не преподнесла. Никогда не позволяй окружающим жалеть себя. Всем своим сестрам и подружкам также скажешь, что замуж вышла по желанию. Семейные тайны и конфликты никому не раскрывай, люди только перед тобой, для вида притворятся, что сочувствуют, а за спиной начнут насмехаться и обсуждать.
– Ох, мама, о чем ты твердишь!?
– Будучи ребенком, ты видела, какие конфликты в нашей семье разворачивались. Тебе лучше всех известно, какой твой отец сложный человек. Я как-то поделилась со своими сестрами, вынесла сор из избы, разве они в чем-то помогли? Нет, лишь выслушали, опорочили своего зятя, пожалели и разошлись.
– Зайнаб, пошли уже! Меня клиенты поджидают в центре, – сказал через дверь Руслан Магомедович, отец Сабины, худощавый, высокий мужчина. Он уже начал обуваться.
– Давай дочка! – мама обняла, поцеловала дочь и прослезилась.
– Сабина, давай, – девушка вышла к отцу, – он обнял ее, – не грусти, если будут какие-то проблемы или трудности, звони. Завтра еще приедем.
– Хорошо, – лишь промолвила дочь.
– Амина сегодня останется с тобой, мы к ней заедем по пути.
Все ушли. В жилище снова Альбина и Сабина оказались вдвоем.
– Как все незадачливо сложилось! Совсем недавно, обедом, я ни о чем не подозревала, была вольной, беззаботной студенткой, а к ночи стала затворницей, – Сабина загрустила.
– Я сейчас сбегаю в гастроном, а то здесь нечего есть. Ты, наверное, проголодалась?
– Вовсе нет, никакого аппетита!
– Я все равно накуплю и оставлю у вас, сама домой отправлюсь. Завтра вернусь. И кстати, брачного обряда не будет, старшие пришли к такому заключению. Чем вас с кислыми, шокированными лицами усадить на обозрение гостей, лучше вообще такую свадьбу не играть.
– Прекрасно! Я очень рада! Всю жизнь о такой свадьбе мечтала! – Сабина, в печали, уселась за стол и опустила голову на сложенные руки.
Самым горемычным лицом во всем белом свете, в тот день чувствовал себя Адиль. Сразу после того, как в спешке покинул жилье, он заглянул в клуб, где забавлялась молодежь, приплясывая, принимая опьяняющие напитки, играя, хохоча. Весь этот сабантуй аккомпанировал своим пением дагестанские эстрадные певцы. Адиль принял пару рюмок чего-то, чтоб охмелеть и позабыться. Гуп-гуп-гуп, будто маленьким молоточком по мозгам, от громкой музыки и шума синтезаторов у юноши здорово разболелась голова. Он выбрался из заведения и двинулся в сторону моря. Было уже темно, но пляж не пустовал, там тут на лавочках сидели посетители, пара стариков носилась по бережку, юноши тренировались на турнике. Адиль воссел на спинке скамеечки, положив ноги на сиденье. На сидячем месте валялись баночки от пепси и пакетики от чипсов, хотя рядышком стояла урна. Кругом желтый пляжный песок, перемешанный с шелухой от семечек. Такая несуразность придавало данному месту неухоженный, покинутый вид. Он глянул на шумящее, темно-синее море. Как же она величественна! Ее бояться, ею восторгаются. Ее ненавидят, ею наслаждаются. Она дает покой, прохладу, ликование и также разруху, смерть, пагубность. Она словно мать, обнимающее дитя. Широко раскинув морские просторы, приласкает всякого, кто вступит в ее необъятные объятия. Она словно монстр, украдкой выжидающий добычу, и в уместном случае ухватит и проглотит любого, не щадя. Ее охват не измерить взглядом. В тот день, шорох бурлящей воды, шум ударяющегося о берег волны, было именно то, что ему хотелось слушать.