Хрущев не оставлял попыток найти новые рычаги контроля за ядерной программой Пекина. С этой целью он предложил углубить процесс военного сотрудничества, включив в него создание и совместное использование мощной УКВ-радиостанции для связи с советскими подлодками в Тихом океане (70 % расходов брала на себя Москва, 30 оставалось Пекину). Другой такой же центр должен был обслуживать объединенный подводный атомный флот СССР и КНР.
К удивлению Хрущева, реакция Мао оказалась резко негативной. В июле 1958 п, на встрече с советским послом Павлом Юдиным, Председатель с едким сарказмом излил накопленное недовольство:
«Вы не верите китайцам! Вы всегда верили только себе! Русский человек для вас — существо высшее, вто время как китайцы продолжают быть недоразвитой нацией глупых и беспечных людей. Вот откуда исходит предложение о совместном владении и использовании этого объекта. Почему бы вам в таком случае не пойти на поводу собственных желаний и не распоряжаться вместе с нами нашей армией, авиацией, нашим флотом, нашей промышленностью, сельским хозяйством, культурой? Либо вы захотите подчинить себе все десять тысяч километров береговой линии Китая, а мы останемся с какими-нибудь партизанскими отрядами? Обзаведясь несколькими атомными бомбами, вы решили, что в состоянии контролировать своего соседа. Вряд ли вам приятно слышать эти мои слова, но мне совершенно ясно, что русский национализм уже тянет свои руки к берегам Китая».
«Совместное владение» ассоциировалось у Мао с неравноправными договорами, навязанными Китаю в начале века западными странами, и раздавшимися в 1950 г. требованиями Сталина особых прав на территории Манчжурии и Синцзяна. У Хрущева, заметил Мао советскому послу, хватило здравого смысла аннулировать навязанные Сталиным соглашения, но прошло совсем немного времени, и он «уже сам начинает действовать, как его предшественник».
Шифровка посла Юдина, признал в своих мемуарах Хрущев, «прозвучала ударом среди ясного неба». Через 10 дней он сопровождении министра обороны Малиновского вылетел в Пекин. Но конструктивного диалога не получилось. Мао категорически отказал даже во временном заходе советских подлодок в порты Китая для отдыха экипажей и пополнения запасов воды и пищи. Желая в восточной манере подчеркнуть несерьезность морской темы, он вел переговоры в открытом бассейне в Чжуннанхае. Хрущеву, который не умел плавать, приходилось сдерживать кипевшее в нем возмущения, чтобы не свалиться в воду с надувного матраса…
«Подарок» для «младшего брата» не имел прецедента: к тому времени у СССР не было ни одной такой субмарины в строю: первые головные корабли серии еще проходили испытания в Белом и Японском морях. Возможно, единственный случай, когда наши отдали союзнику оружие, которым еще не обладали сами. Факт может говорить только об одном: в начале 1959 г. Москва еще надеялась выправить напряженные отношения с Пекином. Похоже, Мао все-таки «дожал» Никиту Сергеевича и заставил его построить для Китая флот подводных ракетоносцев.
Через 8 месяцев после получения указания комплект документации отправили из Москвы в Пекин. Вскоре пришло указание: «Командировать ведущих специалистов для оказания китайским товарищам технической помощи в организации подготовки к постройке и освоении документации». В конце декабря 1959 г. в Пекин начали съезжаться специалисты многих предприятий: ЦКБ-16, КБ «Связьморпроект» ГСПИ-2 «Союзпроектверфь», МНИИ-1 (головное предприятие Минсудпрома СССР в области ЭВМ и систем управления), Центрального НИИ технологии судостроения и других. В советском посольстве их встречал и инструктировал старший советник по судостроению Б.Г. Чи-ликин. Лозунг «Русский с китайцем братья навек!» был хорош для домашнего употребления. На месте уже ощущался некоторый холодок, недавнее обожание советского опыта сменилось снисходительными упреками в недостаточной революционности. «На собрании китайских рабочих в Бохае, — пишет ведущий конструктор проекта 629 В. Жарков, — приняли решение: для ускорения работ забивать сваи не на глубину 15 метров, как было предусмотрено советским проектом, а на девять, а чтобы стены не упали, поручить «этим инженерам из проектного института разработать мероприятия, не увеличивающие трудоемкость строительства»! Таков был энтузиазм рабочих масс, дух и стиль работы в стране Мао в период «Большого скачка».