Боевое патрулирование есть маневрирование подводной лодки в назначенном районе океана или по заданным маршрутам в постоянной готовности к применению оружия по приказанию с командного пункта или по обстановке. Осуществляется на глубинах, обеспечивающих скрытность, возможность наблюдения за обстановкой и получения информации и приказаний с ГКП ВМФ, т. е. напрямую подчиняясь Москве.
Только в исключительных случаях, перечисленных в боевом распоряжении, В. Кобзарь имел право выходить на связь самостоятельно, если происшествие на борту срывало выполнение боевой задачи.
«Случаи какие определялись? — рассказывал бывший комдив-29 Виктор Дыгало телевизионщикам из сериала «Русская глубина». Прежде всего, связанные с нарушением живучести корабля, если они настолько масштабны, что не позволяли лодке погружаться. Это могло быть связано с пожаром, что было очень распространено и вероятно. Налодке находился большой запас патронов регенерации воздуха и большой запас масла для систем гидравлики. Если прорывало маслопровод, и масло попадало на регенеративные патроны, потушить пламя почти невозможно, потому что патроны выделяют большое количество кислорода. Возможны были также не устранимые своими силами поломки дизелей и гребных электродвигателей.
Но самое худшее — нарушение герметичности баков ракеты с перекисью азота и гептилом (к сожалению, вынужден поправить контр-адмирала: гептил станет топливом следующего поколения ракет Р-27. В ракетах Р-13 и Р-21 топливом служил триэ-тиламинксилидин ТГ-02 или «тонка», тоже высокотоксичный — авт.) Это отравляющие вещества, которые к тому же при соединении самопроизвольно воспламеняются. Никто не имел права вскрывать лючки в ракетной шахте, когда лодка в море. Только приборы контролировали ракеты и атмосферу в шахтах. На утечки срабатывала сигнализация, колокола громкого боя… Устранить такое в море невозможно. Полагалось срочно всплывать и в надводном положении полным ходом возвращаться в базу.
И еще ряд ситуаций, разве все предусмотришь… Может, что-то, связанное с нарушением прочности корпуса. Мало ли объектов под водой, на которые могла наскочить лодка? Несколько пунктов было, когда командир имел право доложить и по решению командования возвращаться в базу до срока».
Что же ломалось чаще всего на лодках проекта 629? Открытой сводной статистики, конечно, нет. Но вот капитан 1-го ранга Р. Рыжиков, бывший командир К-126, описывая «рядовую» автономну на дальность стрельбы по Сан-Франциско»: «На корабле все в порядке. Не приходится ремонтировать столь часто выходящие из строя захлопни дизелей, приводы вертикального и горизонтального рулей, менять крышки дизелей, клеить картеры…» Часто — это значит не случайная поломка, а система. Трудно иначе истолковать признание командира.
Универсальной запчастью у механиков служил… обыкновенный лом! Этим вековым орудием землекопа обычно укрепляли рвущиеся приводы рулей. Довольно рискованная операция, выполнить которую возможно только ночью, всплыв на поверхность. Приводы располагались вне прочного корпуса, в тесной надстройке, где даже при спокойном море постоянно гуляла вода. Всполохи электросварки хорошо видны на многие мили, демаскируя субмарину ярким «пунктиром» ее шпигатных отверстий. Всегда велик риск поражения людей вольтовой дугой. Не в шторм, даже при свежей погоде варить невозможно. Мастерство доморощенных сварщиков редко бывало высоким, поэтому ремонт с помощью шанцевого саперного инструмента в темноте наощупь выручал не надолго. Все это подробно описано в «Морской бывальщине» Анатолия Штырова на основе богатого личного опыта.
Владимиру Кобзарю была назначена система бесквитанционной связи: раз в сутки слушай Родину, а в ответ — молчи. Единственный инициативный радиоконтакт с Москвой был разрешен ему в момент прибытия в заданный район. Приказ Москвы покинуть квадрат требовалось подтвердить квитанцией.
В районе боевого патрулирования расписание связи менялось. Радисты субмарины должен были теперь прослушивать московскую волну не один раз, а трижды в сутки с интервалом 8 часов. При этом каждый раз, всплывая на сеанс связи, экипаж поднимали по боевой тревоге, и начиналась предстартовая подготовка ракет. Но не полная, а лишь до момента разблокировки. За считанные минуты приема радиограммы штурман должен был успеть взять в перископ высоту светил и определить место корабля.