Мой отец окончил высшее Военно-морское инженерное училище им. Ф.Э. Дзержинского в Ленинграде в 1958 году. Спустя три года журнал «Советский воин» (№ 17, сентябрь 1961 г.) опубликовал о нем очерк. Назывался он «Счастье».
Папа должен был служить на атомной лодке, но из-за повышенного давления назначение не состоялось. На атомный флот отбирали тогда, как в космонавты. По рассказам мамы я знаю, что папа очень любил свое дело, был требовательным не только к себе, но и к матросам своей боевой части. Ребята становились настоящими специалистами. Когда случилась авария (полетела крышка цилиндров одного из дизелей), матросы исправили все в море за двое суток. А ведь это заводская работа.
2 ноября 1989 г. в телепередаче «Пятое колесо» мы с мамой первыми публично рассказали о гибели отцовской подлодки. Тогда я услышал от мамы, что отец перед выходом был неспокоен и в кругу близких друзей сказал товарищам: «Если что случится — позаботьтесь о семье». Никогда раньше, сколько ни ходил в море, таких слов не произносил…
От знающих моряков я слышал два взаимоисключающих мнения. Одни утверждают, что наши моряки, те, которых подняли, захоронены в океане в районе Гавайских островов. Другие, в частности, отставной адмирал И. Василенко, работавший некогда за рубежом в качестве военно-морского атташе, говорят, что американцы извлекли из носовых отсеков восемь тел и похоронили их на острове Мидуэй…
Отца я не могу отделить от экипажа, от товарищей. В страшную минуту все они были вместе, поэтому я считаю обе братские могилы, где бы они ни находились — в океане или на суше, — для меня все равно дороги и святы. Я считаю, что все матери, вдовы, дети погибших моряков имеют право побывать в этих местах. Ведь координаты гибели К-129 известны точно. По этому поводу я веду переписку с нашей войсковой частью на Камчатке. Командование дало согласие на установку мемориальной доски в поселке на улице Кобзаря с именами всех погибших. Но, к сожалению, даже в этой части не могут восстановить полный список. Хотя попытки такие делаются. Об этом мне сообщил работник музея боевой славы при Доме офицеров лейтенант Андрей Куликов. Я хочу знать, где лежит мой отец — на дне Тихого океана или похоронен в Америке? Это письмо написала под диктовку моя мама. Мне писать очень трудно, так как я инвалид по зрению 2-й группы. Мне 29 лет».
«Долгое время считалось, что бортовой номер лодки Кобзаря 574, — также из текста Н. Черкашина. — В действительности он был иным. Эту информацию подтвердили вдова и сын командира БЧ-5 капитана 3-го ранга Н. Орехова. Девятилетний Игорь, побывавший на лодке за день до ее выхода, отчетливо запомнил цифры «722».
9 апреля 1999 г. в Санкт-Петербурге в актовом зале Нахимовского военно-морского училища орден Мужества, которым посмертно награжден Николай Орехов, вручен его сыну Игорю.
11. Жарнаков Александр Федорович, 1939 г. рождения, старший лейтенант, начальник РТС. Сведений нет.
Орден Мужества старшего лейтенанта Александра Жарнакова 9 апреля 1999 г. вручен в Петербурге его дочери Елене.
12. Егоров Александр Егорович, 1934 г рождения, инженер-капитан-лейтенант, командир моторной группы БЧ-5. Сведений нет.
Прикомандированный офицерский состав:
13. Черепанов Сергей Павлович, 1932 г. рождения, майор медицинской службы, врач подлодки.
Не зря в списке он значился под номером чертовой дюжины. Приказом ГК ВМФ № 0106 от 18 января 1968 г. в связи с тяжелыми семейными обстоятельствами был уже переведен во Владивосток преподавателем военной кафедры мединститута. Приказ слишком долго добирался из Москвы до Камчатки. Но по разрешению ОК ТОФ был оставлен на лодке для обеспечения похода, фактически для наблюдения за больным командиром, историю болезни которого он хорошо изучил по прошлому походу — других разумных версий оставления его на лодке нет.
9 апреля 1999 г. в Санкт-Петербурге в актовом зале Нахимовского военно-морского училища орден Мужества, которым посмертно награжден Черепанов, принял его внук, тоже Сергей, внешне очень похожий на своего деда.