Я почувствовала, что руку мою сжимают и тянут, тянут.
— Смотри, там огни! Немного осталось!
Я обернулась, чтобы проследить направление, которое линезец не слишком воспитанного обозначил пальцем. Но тут снежная пелена нас настигла и окутала. А может, у меня померкло перед глазами. Ничего я не увидела. Может, Тиль просто хотел вынудить меня двигаться дальше. У меня подкосились ноги. К вою ветра примешивался звериный рык… или мне только чудилось, что во тьме таится кто-то, стремящийся дотянуться, ухватить…
— Опять?! Юсти, нет! Не сейчас!
Я перестала чувствовать его прикосновение.
Перестала чувствовать себя. Должно быть, на мгновение я просто потеряла сознание.
А когда вернулась в сознание, уже полулежала прямо на земле, и Тиль поддерживал меня за плечи. Как неприлично. Ладно лес, но на дороге нас может кто-то заметить. Хотя в такой темени на нас вполне могли наехать и только после этого разглядеть…
— Прости, я думал тебе хватило! — произнес Тиль, в голосе его была тревога. Я попыталась пошевелиться, и он прижал меня к себе крепче. Но одной рукой, вторая вдруг появилась в поле зрения. Я увидела, как на ладони Тиля вспыхнула голубая искорка, заключенная в крохотный сосуд. Почему-то подумалось о феях. У этого линезского принца всегда полно магических штучек! Зачем держать при себе столько амулетов, если просто читаешь в своей комнате, пусть в гостях, но в безопасности же!
Сосуд был похож на миниатюрный дубовый листочек. Такая красота! Я не выдержала и попыталась потянуться к чуду, но Тиль тут же отвел руку.
— Нравится? Отдам потом.
Иска выпала из сосуда и вспыхнула нестерпимо ярко. Я зажмурилась. Губы опалило, а потом жар пошел по всему телу.
Или мне все это только почудилось, как и лицо Тиля совсем близко, его по-кошачьи горящие глаза… и голос, который снова звал и уговаривал.
Не знаю, как, но Тилю все же удалось заставить меня идти. Я начала выныривать из липкой дурманящей слабости, когда мы шагали вперед, наперекор кружащему снежному вихрю.
А впереди действительно виднелись огни. И вскоре я поняла, что это довольно большой дом. Откуда-то слышалось глухое постукивание. Тиль зажег магический огонек, который вспорхнул с его ладони маленькой птичкой и устремился к деревянной двери. Мы увидели дверной молоток, подвешенный на веревке. Ветром его ударяло то о дверь, то о стену. Вот и стук…
Тиль для верности колотил в дверь ногой. Довольно долго, так что обитателям дома надоело, и они все же открыли.
— Эк вам не свезло, а мы уж и двери заперли. Вот ведь разошлась непогода!
Кажется, были еще голоса. И Тиль что-то говорил.
Потом я услышала шепот у самого уха:
— Все, милая, теперь можешь отдохнуть.
«Что за несносный тип! Почему, в конце концов, я должна зависеть от его разрешения?!» — подумала я.
И уснула.
Я проснулась отдохнувшей, с желанием пить, принять ванну, поесть… В общем, в первые мгновения мне показалось, что все ужасные события попросту были сном.
Но комната была мне незнакома. Я лежала на кровати, застеленной грубой тканью, прикрытая тяжелым одеялом.
А еще в комнате обнаружился линезский принц, беззастенчиво дрыхнущий на лавке у окна. Спиной он упирался в стену, скрестил руки на груди, а ноги вытянул…
Никогда не видела Тиля спящим… Во сне он хмурился, и мне вдруг захотелось прикоснуться к его щеке, погладить по волосам, успокоить. По-моему, сильный мужчина не должен производить столь плачевное впечатление.
И уж точно он не должен спать в одной комнате с благородной девицей, если у него имеются хоть какие-то представления о приличиях!
К тому же, спать таким вот образом наверняка неудобно. Тилю следовало бы занять другую комнату, где есть кровать, а не создавать скандальную ситуацию. Ведь если мои родители узнают…
Тут взгляд мой упал на платье, которое лежало на лавке рядом с Тилем. Поначалу я приняла его за неряшливо скомканный плащ…
Я… я… Еще не веря в происходящее, я заглянула под одеяло. И увидела, что одета лишь в тонкую сорочку, сквозь которую слишком ясно проступали очертания тела.
Да как он только посмел?! Как ему в голову пришло…
— Прежде чем ты начнешь на меня орать, позволь заметить, что платье изрядно промокло. И я оставил тебе белье, — сообщил Тиль. Он не сменил позы, только глаза его теперь были открыты. Не представляю, сколько он так следил за мной. Я натянула одеяло под самый подбородок. Пожалуй, Тиль прав: спать в мокром несвежем платье было бы… не слишком приятно. Мне его и надевать-то не хочется!