— Теперь-то чего реветь, — проворчал Верс.
— Прости, что не поверила тебе сразу. За то, что тебе пришлось рисковать. И…
Верс хмыкнул.
— Ты — будущая королева. Тебе надлежит сомневаться, а не сразу принимать на веру слова первого встречного.
Но ведь я знала, что Тиль ему доверяет.
— А твои приказы не всегда будут приятны. Но у них всегда будут последствия. Главное, чтобы ты это понимала… и брала в расчет, что, помимо целей, есть еще человеческие жизни, — добавил Верс.
— Я ведь не приказывала, — пробормотала я, поднимая голову.
Плантаго серьезно кивнул.
— И это — тоже решение.
Я вздохнула и отстранилась.
— Не представляю, как вас отблагодарить. Нет такой цены… но обещаю, что никому не расскажу о тебе. Уж в этом ты можешь быть уверен.
— Ты уже рассказала Нейту, — фыркнув, сообщил Верс.
— А он не знал? — удивилась я.
— Для меня новость, что Тиль знает. А эту безумную белку вообще не поймешь, — ответил Верс. — Может, догадывался.
— Я не подумала тогда, что раскрою твою тайну, — признала я. — Ты поэтому не рассказал мне заранее? Чтобы я не выдала тебя Ведьме Стужи?
Верс признал:
— Да я вообще слабо представлял, что буду делать.
— Как это?!
— Юстина, откуда мне было знать, что за печать изобрел Риллет? — спросил Плантаго и, вдруг усмехнувшись какой-то своей мысли, добавил: — Я просто использовал «способ после всех».
Я смотрела недоуменно и Верс пояснил:
— Когда-то, когда Тилю было девять и он жил в Тейле, Регина и твоя мать развлекали его рольвенскими сказками. Они делали так: добирались до места, когда главный герой оказывался в самой страшной опасности, когда ему предстояло выбраться из темного подземелья вражеского замка или спасти принцессу от страшного дракона…
— Или ведьмы?
— Или ведьмы. И прежде чем озвучить концовку, они пытались сами придумать, что герою делать. Нечастная, конечно, была игра, финала не знал только Тиль. Но они не соревновались, просто набирали как можно больше решений.
— А «способ после всех»? — спросила я.
— Неучтенные варианты. Что-то, о чем герой не может заранее знать, но всегда должен быть внимателен, чтобы вовремя обнаружить и воспользоваться. Тиль хорошо усвоил эту науку… Так вот, о Ведьме Стужи. Я мог лишь предполагать, что нельзя применять магию против ее снежных птиц. Они истощали магический резерв. Тиль, похоже, на этом и попался.
Я медленно кивнула.
И Плантаго так спокойно об этом говорит?
Невозможный человек! А я на него даже разозлиться не могла после всего.
— Как хорошо, что я не знала… — прошептала я, закрывая лицо руками. Еще раз мелькнула мысль о том, что Тиль жив до сих пор лишь благодаря чуду.
А как же Регина? Понимала ли она, что Верс идет к Ведьме Стужи, надеясь на «способ после всех»? Или Плантаго все же удалось ее убедить? Иначе вряд ли она смогла бы просто сидеть и ждать…
— Идем, — сказал Верс. — Нам еще нужно разобраться с твоей личиной.
В сказках на чердаках живут нелюбимые падчерицы. У меня сложилось впечатление, что Нейт любит спать повыше к небу. И открывать большое круглое окно, в которое заглядывает луна. Не удивлюсь, если он и на крыше сидит по ночам, в ясные ночи. А иначе зачем еще плед, сложенный на стуле в углу, чуть в стороне от окна, чтобы можно было посмотреть и оттуда. На полу был расстелены тюфяки, накрытые мягкими шкурами.
Было уже темно, и Верс зажег лампу. Тени бросились по углам, я невольно поежилась. Поинтересовалась:
— Ты уверен, что нужно заниматься личиной именно сейчас? Твои силы восстановились?
— Бывало хуже, — отозвался Верс. — А личину лучше снять быстрей. Потом будет сложнее. Она имеет свойство приживаться, чтобы тратить меньше магической энергии.
Я вовсе не хотела превратиться в Вейри навсегда и едва сдержалась, чтобы поспешно закивать. Осознавая, произнесла:
— Выходит, ты уже никогда не сможешь сменить этот облик?
— А зачем? — просто спросил он и, помолчав, добавил: — Регина знает меня таким. И даже если бы я мог — назад дороги нет.
— Но почему?! — вырвалось у меня. — Почему правит мой отец, если ты жив? Почему тебя называют дингарским шпионом? Ты же… был в тюрьме! Я знаю, что твоя магия была скована магической печатью! Мой отец сам это сделал…
Плантаго посмотрел на меня разом потяжелевшим взглядом. Но — после недолгого молчания — все же сказал:
— Твоему отцу пришлось справляться с последствиями моих ошибок. Я был скован магическим подчинением.