— Неслыханно. Это же насилие. Даже часы у меня украли. Каково? А?
И так как ему не отвечали, он налетал на следующего.
Но Радлова не покидала мысль о побеге. Местность была подходящая, неподалеку рос кустарник, затем несколько деревьев, дальше стояли дома. Если ему удастся до них добраться, он будет в безопасности. У моста их, очевидно, продержат недолго, поэтому он твердо решил поставить все на карту и вместе с Урсулой при первом же удобном случае бежать. Однако его надежды не оправдались. Через некоторое время появились советские офицеры и солдаты, всех собранных людей построили по три в ряд и пересчитали. Каждые двенадцать человек образовывали группу, их отводили к кустам. «Наконец-то, — подумал Радлов, — там-то мы и исчезнем». Он, правда, заметил, что почему-то то одного, то другого отводили в сторону, но не придавал этому никакого значения. Вдруг перед ним остановился сержант и с удовольствием оглядел его комбинезон.
— Ты специалист?
Радлов беспомощно поднял руки.
— Специалист, хорошо, хорошо!
И ему тоже пришлось отойти к сторонке, к уже отобранной группе людей. И хотя он протестовал, ничто не помогло. Сержант, подталкивая Радлова перед собой, привел его к группе. Последнее, что видел Радлов, было полное отчаяния лицо Урсулы и ее губы, дрожавшие так, словно она плачет. Железнодорожник благодаря форме тоже попал в группу «специалистов».
— Мне просто интересно, что будет, — сказал он Радлову, добродушно улыбаясь. И тут же показал на мост: — Смотрите-ка, они уже начали восстанавливать…
— Что?
— Да мост.
Радлов глазам своим не поверил. Нет, это не мираж. Первая группа уже тащила из кустов доски и сваи для моста, с одного из грузовиков сгружали инструменты, другая группа чинила развороченную мостовую, им помогали часовые, они отставили в сторону свои автоматы и сбросили гимнастерки. И вот уже до него донеслись удары топора и возгласы:
— Работай-работай! Давай-давай!
Оправившись от изумления, Радлов проворчал:
— Нашли себе даровых батраков!
Но железнодорожник отрезал:
— Не болтай чепухи. Мост через Шпрее и нам нужен. Как только будет готов, пустим электричку на ту сторону.
Радлов ничего не ответил. Только подумал: «А он не лишен юмора. Сказал тоже: для нас электричка! Все, что мы теперь делаем, мы делаем только для русских, для победителей».
Очередь дошла и до них, до «специалистов». Им раздали сварочные аппараты, и сержант жестами объяснил, что надо сварить балки. К счастью, среди них нашлось несколько человек, умеющих обращаться с аппаратурой. Они начали обучать остальных. Сержант, весь в поту, ругаясь, бегал между ними, силился наладить дело и подгонял тех, кто работали спустя рукава. Но потом настроение заметно поднялось, и после полудня, когда солнце стало припекать, «специалисты» тоже сбросили рубашки. А возле моста группа женщин, среди которых была и Урсула, затянули песню «Эх, моряка не удивишь ничем…»
Все работали семь часов без продолжительных перерывов. Затем, усталые и голодные, опять собрались возле грузовиков, здесь им всем выдали по полбуханки хлеба, а «специалистам» по буханке. После этого их отпустили.
Домик прятался за кустами и деревьями в центре небольшого загородного поселка. Он был одноэтажный, деревянный, но при бледном свете луны произвел на Радлова впечатление вполне добротного и солидного дома. К передней стене была пристроена терраса, а у левой стоял старый сарай. Калитка в сад была отворена.
— Бабушка, наверно, спит, — сказала Урсула.
— Глупо, что я потащился с тобой.
— Ну, хватит… Я сейчас вернусь.
Прислонясь к забору, Радлов смотрел вслед Урсуле, которая по узкой выложенной плитками дорожке побежала к террасе. Услышав скрип двери, он подумал: «Долго я все равно здесь не пробуду. Может, удастся достать велосипед, тогда я живо доберусь до дому. Кто знает, что теперь там делается, ведь в Вергенштедте шли бои, и отец Брандта погиб. А мои родители… Живы ли они? Может быть, погребены под развалинами, и я не найду ничего, кроме обломков и пепла». И вдруг его охватила тревога и тоска по родному городу, по матери и отцу.
В это время вернулась Урсула.
— А бабушки нет дома, заходя.
— Нет дома?
— Нет. Она, верно, пошла ночевать к знакомым, тут неподалеку. Ей, конечно, было страшно одной.
Его подбитые гвоздями солдатские ботинки застучали по каменным плитам, он ощупью пробрался по террасе в комнату, но наткнулся на что-то и остановился.
— Постой, сейчас зажгу свет.
Он услышал чирканье спички о коробок, голубоватый огонек перекинулся на фитиль керосиновой лампы. Радлов украдкой осмотрелся. Комната была небольшая, просто обставленная: три плетеных кресла вокруг стола, кушетка у стены, шкафчик и какой-то старый солдатский сундучок — вот и вся обстановка. Радлов положил на стол хлеб и достал консервные банки.