Лена грустно вздохнула, словно его просьба была для нее в тягость и даже не изучая свой объект — начала, спокойным, размеренным голосом:
— Вы сирота. Выросли в детском доме. В детстве вас часто подвергали психологическому насилию старшие дети, но в силу своего волевого характера и сильного духа, эта травма осталась для вас лишь неприятным воспоминанием. Вы домосед, но почему то предпочитаете короткие ни к чему не влекущие связи — крепким, семейным отношениям. Я могу предположить, что вы боитесь нести ответственность за другого человека или, что более вероятно, в прошлом вы в ком-то разочаровались. Ваше хобби, охота — охота преимущественно на крупного дикого зверя. У вас нет друзей — только коллеги. У вас нет родных — только вы сам. Вы типичный волк, одинокий и замкнутый. И по человечески — мне жаль вас.
Власов аж выдохнул. Как точно и жестко она подметила все детали. Он действительно рос в детском доме, потому что мать его умерла когда ему было два года, а других родственников у него не было. В детстве мальчишки часто дразнили его слабаком и поэтому в тринадцать лет он начал заниматься боксом. Его хобби охота, куда он частенько выезжает со своими друзьями и коллегами. И отношений у него серьезных нет. Были, когда то давно, но дама сердца не выдержала трудовых будней и предпочла скрыться. С тех пор он не приводит женщин к себе домой.
— Нет слов. — уже не так весело ухмыльнулся Павел.
— Я что-то упустила?
— Боюсь, что я что-то упустил из своей жизни, раз такая юная и прелестная особа, читает меня словно открытую книгу.
— Я принимаю ваши слова как комплимент. — улыбнулась Лена.
Как она была очаровательна когда убралась. Белоснежные зубы, ямочка на правой щеке, и Власов не устоял.
— А теперь моя очередь узнать тебя получше. Может сходим перекусить в кафе через дорогу?
— С удовольствием. Там ведь подают великолепную солянку.
— Вы были там?
— Нет. Она изображена на уличном стенде, значит это самое лучшее блюдо в меню. Это уже не психология, это маркетинг.
Власов все больше и больше попадал под чары своей новой помощницы, и уже сомневался, что ему хватит сил устоять перед ее природным обаянием.
Человеку свойственно подниматься, животному — карабкаться.
В. Гюго.В комнате Милы звучала музыка. Музыка ангелов. Мила сидела на табурете перед зеркалом, и расчесывала свои густые вьющиеся волосы. Плавными, легкими движениями, расческа скользила по волосам. Мила не смотрелась в зеркало, она задумчиво изучала рисунок на занавесках, так как будто бы видела его впервые. Светлые ангелы, купидоны, кто такие эти купидоны? Дьяволята, которые распоряжаются твоей судьбой.
Мила ненавидела их.
Это мама повесила ей в комнату эти ужасные шторы, еще очень давно. Как будто специально, издеваясь над дочерью. Мама вообще все делала назло ей. Она ненавидела ее за то что Мила жила. Она всегда жалела, что не ее в ту ночь искромсали. Что не она провела пол своей жизни в психушке. С той силой любви, слепой и преданной, с которой матери обычно любят своих детей, ее мать — ненавидела. В последнее время даже не скрывая это.
Мила не хотела плакать. Ей не было обидно. Она уже привыкла. Ее расстраивало только то, что мама не хочет ей помочь освободиться от кошмара, ведь то что сейчас с ней происходит это не нормально, и вместо того чтобы помочь дочери, ее мать отвернулась и что хуже — позвала на помочь самого ужасного для Милы человека. Этого доктора Волкова. Неужели они не видят, что у него глаза полоумного. Он словно паук плетет свои паутины. С ним надо думать что говоришь, следить за каждым словом, иначе он быстро вплетет тебя в паутины безумия, и вновь ее домом станут стены палаты номер 13.
Она никогда не любила доктора Волкова, и не хотела чтобы он появлялся в ее доме. Это все равно что впустить волка в клетку с ягненком. Он хищник. Он профессионал. Даже если Мила будет самой нормальной из всех индивидов, он назовет ее латентной социопаткой, найдет причины и доказательства и вновь упечет в психушку.
Они держали там ее брата. Сделали из него психа, вместо того чтобы помочь, а теперь пытаются то ж самое проделать с ней.
За этот год Мила много переосмыслила. После выписки, она перестала принимать эти ужасные лекарства, и со временем стала чувствовать себя намного лучше… У нее уже не болела голова, пропало состояние сонливости, она более уверенно могла распоряжаться своими мыслями, улучшилась координация. Вот так они лечат. Превращают нормальных людей в овощей, и в насмешку называют этот бесчеловечный процесс зомбирования — лечением.