Мила застыла, радостное выражение лица сменилось непониманием и испугом, взгляд ее опустел и она вся внутренне сжалась, что было видно даже не вооруженным взглядом. Волков понимал, что такой способ слишком жесток, но он должен был знать что случилось той ночью, и должен был узнать это, от единственного живого свидетеля. Если в деле четко прописано присутствие постороннего, отчего в заключении убийцей признали девочку, и навсегда забыли об этом факте.
Мила потупила взгляд.
Волков взял стул и сел напротив.
- Ты готова?
Мила дернула плечиками, что означало: «Да.»
- Хорошо. Посмотри на меня.
Мила продолжала сидеть опустив голову.
- Мила, солнышко. Я хочу чтобы ты посмотрела на меня.
Мила подняла на Волкова свои ясные глаза и он заметил в них застывший страх. Слишком часто он видел этот взгляд, и к своему сожалению знает ему цену не по домыслам.
- Мила. А теперь, я хочу чтобы ты закрыла глаза и внимательно слушала мой голос.
Мила послушно выполнила его просьбу и слегка откинув голову назад закрыла глаза. Веки ее задрожали, руки она крепко сцепила пальцами и нервно сжимала и разжимала.
- Представь себе место, которое ты любишь больше всего на свете.
Через мгновение лицо Милы просияло. Она расслабилась и томно улыбнулась.
- Представила?
- Да.
- Где ты сейчас?
- Я на ромашковом поле.
- Рядом с твоим домом?
- Нет. Это дом моей бабушки. В деревне. Там хорошо. Во дворе у нас живет корова. Ее зовут Маша.
- Ты выросла в этом доме?
- Нет. Мы с мамой приезжаем туда на лето.
- Сколько тебе лет?
- Не знаю.
- Ты видишь свою маму?
- Нет.
- Ты помнишь свое детство?
- Да.
- Расскажи мне о маме, она часто ругала тебя?
- Моя мама никогда не ругала меня.
- Эта мама не ругала. А та другая, из твоего далекого детства. Она ругала тебя за каждую провинность.
- Нет. Мама была красивой и доброй. – Мила трогательно потерлась головой о правое плечо.
- Ты помнишь ее?
- Да.
- Какая она?
- Она пахнет ромашками.
- А что еще ты помнишь о маме?
- Она говорила, что я ангел и учила меня летать. – Мила сморщилась. - Ангелом быть больно и страшно.
Волков насторожился. Вероятно, Мила говорила о том дне, когда едва не рассталась с жизнью.
- А что еще ты мне расскажешь о маме?
- Не знаю. Я больше не помню ее.
- А твой братик?
Лицо девушки просияло.
- Ники. – с нежностью проговорила она.
- Никита. Ты помнишь его?
- Да.
- Ты любила его?
- Да. Сильно.
- Ты не обижала его?
- Нет. Он часто шутил надо мной. Но я не обижалась.
- Как например?
- Он положил мне в постель лягушку и сказал что это мой принц.
Волков улыбнулся этой невинной шутке.
- А ты можешь рассказать мне что случилось той ночью.
Мила вздрогнула и выпрямилась. Вновь руки ее задрожали. На лице ее отразился испуг. Но Волков пошел до конца.
- Ты помнишь того, кто обидел твоего братика?
Мила сглотнула и кивнула.
- Ты знала его?
Мила отрицательно замотала головой. Он с такой силой прикусила губу, что на ней появилась кровь.
- Ты помнишь что спасла братика?
- Да. Я ударила чужого человека своей кошкой. Он упал, а я забрала Никиту.
- Тебе было очень тяжело, как тебе удалось бежать?
- Никита легкий. Я взяла его на спину и побежала по лестнице. А потом к причалу. Мы переплыли на другой берег и спрятались в лесу.
Теперь Волкову стало все ясно. Кровавый след ведущий к окну, принадлежал скорее всего убийце. Статуэтка которой Мила нанесла ему рану, была довольно тяжелой и рана по всей видимости была серьезной. Он дополз до окна, и сбежал. По всей вероятности он даже не искал детей. Он видимо пришел с целью ограбить дом, не ожидая увидеть там детей. И едва не лишившись жизни, поспешил бежать.
Только почему не были записаны показания Милы. Почему никто не взял анализ крови с коврового покрытия, чтобы установить что она принадлежала не мальчику. Это умышленное упущение, или халатная преступность. А может все дело было записано под чью-то диктовку, так как это было нужно на тот момент.
- Мила. Открой глаза, моя родная.
Мила распахнула ясные глаза и с любопытством посмотрела на доктора.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Посиди немного здесь. Я скоро вернусь.
Получив немое согласие, Волков вышел. Он искал Светлану. У него было к ней несколько вопросов и теперь, зная правду, а Илья был уверен, что Мила говорит правду, он хотел услышать причину и мотивы, по которым родители хотели скрыть все детали этого дела.
Светлану он нашел в гостиной.
Женщина в своей обычной привычке сидела с журналом у камина и без интереса перелистывала глянцевые страницы.
- Мне нечего вам сказать. – бросила она, даже не поднимая головы, едва заслышав шаги.
Волков проигнорировал ее слова. Он вошел и сел напротив.
- А я считаю, что вы многое можете мне поведать. О вашем сыне. О вашем муже. О Миле.
- Все что вы хотите услышать, можете найти в ее истории болезни. О своем сыне я разговаривать не намерена – оставьте мальчика в покое. А мой муж слишком серая и незначительная фигура, чтобы говорить о нем.
Волков нахмурился.
- Вы так считаете? А если я подниму сейчас тот факт, что Мила не однократно подвергалась домашнему насилию. Ваш муж регулярно насиловал свою дочь. И вы прекрасно об этом знали.
Краска схлынула с лица женщины. Она захлопнула журнал и поднялась.
- Да как вы смеете? Кто дал вам право? Вы вошли в этот дом как друг, и теперь пытаетесь вонзить нож мне в спину! Вон из моего дома!
Волков демонстративно поднялся. Он блефовал.
- Я уезжаю, но Мила едет со мной. А завтра с утра я соберу комиссию, и заявлю о своем подозрении в отношении ее половой неприкосновенности.
Светлана тяжело задышала щеки ее побагровели.
- Моя дочь не покинет стен этого дома.
- Еще пару дней назад, вы умоляли меня забрать ее. Что же заставило вас изменить свое мнение?
- Убирайтесь! – почти завизжала Светлана.
Они стояли друг напротив друга, и Волков чувствовал страх исходивший от женщины. Она боялась своего мужа, даже больше смерти.
- Предупредите супруга, что со дня на день ему придет повестка. Я докажу что он насиловал ее. И тогда, мы встретимся с вами уже в суде.
- О господи, - воскликнула Светлана. – Откуда вы взялись на нашу голову! Почему создаете столько проблем!
Волков осознал что выиграл эту битву и спокойно опустился в кресло.
- Расскажите мне все, что вам известно. Я обещаю помочь.
Светлана обреченно опустилась на свое место и закрыла лицо руками.
- В ту ночь в доме все же был посторонний. Так?
Светлана кивнула.
- Именно он напал на вашего сына?
Снова немое согласие.
- Кто придумал обвинить во всем Милу? Вы?
Женщина снова кивнула.
- Почему?
- Ники уже было не вернуть. Я просто пыталась спасти ее.
- От вашего мужа?
Светлана кивнула и монотонно заговорила. Впервые за долгие год она могла рассказать кому то, что таила глубоко в себе. Правду, которая тяготила ее. Страшную и дикую.
- Он начал насиловать ее, когда девочке исполнилось семь лет. Я тогда еще не понимала что происходит. Я видела как она дергается от его рук, как вздрагивает от звука его голоса. Но не могла сопоставить. Списывала все на ее полоумную мамашу и плохую наследственность. Ники был совсем ребенком, и я так уставала с ним, что ночью спала крепко. Так мне казалось, и так он меня заверял. Каждые вечер, когда я укладывала детей спать, он приносил ко мне в комнату стакан молока. Это было уже некой традицией, и не задумываясь я выпивала его. Однажды я замоталась, а он не дождался и молоко так и осталось стоять на тумбочке. В ту ночь я впервые услышала как она плачет. Я испугалась, что ей приснился кошмар. Я встала и тихо прошла в комнату.