Вечером мы сидим в доме родственников Шакилы и разговариваем. Очень велико искушение не возвращаться, остаться здесь, бежать из Афганистана, от власти, которая отсюда, издалека, кажется нам еще омерзительнее. Увы, это невозможно. Шакила уезжает в Америку, муж сообщил ей по телефону, что все бумаги оформлены и скоро придут в Пешавар. Его родители вряд ли смогут приютить нас. Мы с Сорайей никогда не согласимся расстаться с мамой и папой, не отпустим их одних в Афганистан. В Кабуле у нас есть крыша над головой и средства - пусть скромные - к существованию. Конечно, в Пакистане мы были бы свободны, маму лечили бы хорошие врачи, я пошла бы учиться, но Шакила говорит:
- Люди здесь смотрят на нас с недоверием. Вся торговля держится на афганцах, они строят дома, заставляют работать экономику, и все-таки пакистанцы нас не любят...
Это правда.
В ожидании отъезда я наслаждаюсь свободой, гуляю, много хожу пешком. Мы купили темные ткани, чтобы сшить новую одежду, настоящую летнюю обувь черного цвета взамен теннисных тапочек, папа подарил мне новый молитвенный платок. Мы все вместе подолгу сидим в саду, иногда разговариваем до самого заката. Настоящая жизнь...
Месяц спустя начинаем собираться в обратный путь. Маме, Сорайе и мне очень трудно. Здесь остаются мои прежние подружки, они учатся в университете, смеются, свободно ходят по улицам Пешавара и Исламабада. У большинства девушек есть братья, дяди или другие родственники, живущие за границей и помогающие им деньгами. Конечно, такое существование не назовешь роскошным. Одна девочка рассказала мне по телефону, что они снимают комнату в Исламабаде всемером! Но она учится! Я очень надеюсь, что подруга понимает, как ей повезло, и все так же усердно работает: мне показалось, что она уже не так сильно хочет быть врачом. Возможно, так на людей влияет свобода...
Обратно мы едем автобусом, благо и мамино, и мое здоровье улучшилось. Снова обыски, сторожевые посты, талибы, глядящие зло, исподлобья, привычное унижение... я чувствую себя еще более подавленной, чем до отъезда.
Мама отказывается пить лекарства, прописанные ей от диабета. Папе и Сорайе приходится придумывать тысячи разных уловок, чтобы заставить ее глотать пилюли. Мы все ухаживаем за мамой, как за ребенком. Она, такая сильная, такая волевая женщина, отказывается принимать реальность, злоупотребляет снотворными и транквилизаторами, прячется в тяжелом сне. Семья не знает, что предпринять, всех нас охватывает депрессия.
Становится еще тяжелее, когда Дауд рассказывает нам, во что превратился в Кабуле его любимый футбол. Теперь талибы устраивают на стадионе публичные казни: вешают приговоренных на перекладине ворот, отрубают руки ворам, стреляют в затылок женщинам, обвиненным в супружеской измене. Чудовищное зрелище, прерываемое молитвой... Зрителей принуждают смотреть этот "спектакль" ударами кнута.
Не хочу больше ничего слышать об ужасе, царящем в городе.
Я решила не выходить из квартиры: буду смотреть на мир через кухонное окно и как можно больше спать, чтобы прогнать от себя кошмар, витающий над залитыми солнцем улицами Кабула.
Глава 4
УБИЙСТВА И ЧУДЕСА
20 часов 30 минут. Сейчас начнется передача радио Би-би-си. Папа включает наш большой приемник, максимально приглушает звук, и мы, как обычно, рассаживаемся вокруг него, совсем близко от динамика. Как-то наш сосед по лестничной клетке сказал Сорайе:
- У вашего приемника слишком громкий звук... Я слышал, что талибы...
Сорайя, не дав ему договорить, поспешила извиниться за причиненное неудобство:
- Мы с сестрой слушали музыку и увлеклись, это правда... Извините нас, прошу вас!
Больше эта тема не возникала, но мы стали гораздо осторожнее. "Мазари-Шариф, крупный город на севере Афганистана, вот уже год остается ареной ожесточенных сражений между моджахедами Северного альянса и талибами. Если талибам, которые тщетно осаждают город с самого своего прихода к власти в 1996 году, удастся взять его, падет последний оплот сопротивления на севере страны".
Би-би-си подтверждает то, о чем на всех углах шепчутся люди в Кабуле, ничего не зная наверняка. Даже если какому-нибудь журналисту удается взять интервью у представителя одного из противоборствующих движений, составить точное представление о ситуации очень трудно: вожди Северного альянса немедленно опровергают любое утверждение правительства талибов.
Иногда нам не удается поймать ни одну станцию, например между 5.30 и 7.30 утра, когда вещает иранское радио. Кабульцы считают, что талибы поступают так намеренно, потому что Тегеран симпатизирует Северному альянсу. Если человек слушает передачи из Тегерана и его ловят "на месте преступления", ему грозят три месяца тюрьмы.
В последнее время все новости плохие. В феврале 1998 года на севере страны, в провинции Талокан, на всей территории вплоть до границы с Таджикистаном, произошло землетрясение. Би-би-си сообщило об ужасных последствиях стихийного бедствия: 4 тысячи погибших.
Шариатское радио оповещает жителей страны лишь о казнях: двоим преступникам перерезали горло на Кабульском стадионе, причем сделал это собственноручно - отец их жертв, при огромном стечении народа (талибы заявили, что при казни присутствовали тридцать пять тысяч человек!). Хвала Аллаху, что им не приходит в голову использовать телевидение, чтобы "приобщить" афганцев к собственному правосудию! В подобные моменты я почти радуюсь, что нам запретили смотреть телевизор...
Мама в отчаянии: талибы выгоняют из Кабула одну из последних гуманитарных организаций, которой руководили женщины. Она была единственной надеждой афганок на медицинскую помощь... Тех, кто работал в организации, обвинили в нарушении законов ислама, запрещающих женщинам работать, учиться и даже заботиться о других женщинах. Мама потрясена такой жестокостью.
- Для нас все кончено. Навсегда. Надежды больше нет. Это геноцид. И ООН уступает шантажу этих людей!
Сорайя теперь все больше молчит. Она работает по дому, грустная, замкнутая, и напрасно папа убеждает ее в том, что профессия бортпроводницы не забывается, что однажды она снова сможет работать, - сестра безутешна, она не верит. Никто больше не интересуется жизнью афганцев, журналисты появляются так редко, что нам кажется, будто весь остальной мир забыл про нас и одобряет действия талибов.