– Она в дальнем имении вместе с сыном – там чище воздух и лучше условия для мальчика.
– А я уж подумал, что ты прячешь от меня свое сокровище… – с показным добродушием рассмеялся правитель, вот только глаза его оставались по-прежнему холодными и цепкими, пристально отслеживая реакцию подданного.
– Нет, что вы Ваше Величество, – вмешалась в разговор герцогиня, – просто мальчик заболел и будет мешать вашему отдыху…
– А причем здесь герцогиня? У мальчишки же есть кормилицы, няньки и Боги знают кто еще… Пусть и занимаются ребенком…
Намек был более чем ясен, а откровенно идти на конфликт с Императором было опасно, поэтому к утру в замок прибыла молодая герцогиня Адриана Турон. Слухи несколько приукрашивали ее красоту – все же Император повидал на своем веку и более ярких, фигуристых и притягательных женщин. Но в этой конкретной было что-то что заставляло ей любоваться, желать прикоснуться и добиваться внимания. А еще правителя как мужчину неприятно укололо то с какой теплотой и нежностью относятся друг к другу супруги, как загораются глаза леди (а перед ним была именно леди – ни грамма пошлости, надменности), приоткрываются губки, а щечки окрашивает румянец при одном только взгляде на мужа; с каким трепетом и заботой отзывается суровый мужчина.
Липкие щупальца зависти и желания завладели его разумом и сердцем. План созрел моментально и вот уже лихой скакун уносит в ночь молодого герцога вместе со свитой по срочному делу, оставив красавицу жену на растерзание коварному Императору. И ничего поделать нельзя – остается лишь хрупкая надежда, что все обойдется…
Правитель усмехаясь смотрел как трогательно супруги прощаются – словно навечно, как смотрят друг другу в глаза в надежде, что все обойдется, как текут слезы страха по прекрасному лицу и как пытается увести в покои невестку престарелая герцогиня.
– Леди Адриана, неужели вы собираетесь покинуть меня так рано? Или хваленое гостеприимство герцогов Туронов лишь сказки? – остановил женщин насмешливый, нетерпящий возражений голос сюзерена.
Молодая женщина испугалась не на шутку, обернулась к свекрови, ища поддержки. Прекрасные глаза округлились от ужаса – стало ясно, что она судорожно пытается придумать приемлемое оправдание…
– Что вы, Ваше Величество? Как можно? Нам нужно переодеться к ужину, ведь негоже герцогине быть за ужином в домашнем… – пришла на помощь свекровь.
– Что ж, с нетерпением жду ужин… – многозначительно проговорил мужчина.
Присев в неловком реверансе, женщины поспешили удалиться. О том, чтобы придумать отговорку и не являться вовсе не могло быть и речи. Сердца сжимались от страха и предчувствия скорой беды и осознания полной беспомощности… Что могут хрупкие женщины противопоставить всемогущему правителю и сильному мужчине, которым являлся Император? Ничего…
Ужин. По сути ничего особенного – просто прием пищи под аккомпанемент музыкантов. Остается призрачная надежда, что все обойдется, что ничего страшного не случится, но как будет в реальности?
В центральном зале накрыли длинные столы для дорогих гостей. Сюзерена посадили на возвышении во главе. Причем уловка в результате которой предполагалось, что Амалия будет разделять Императора и Адриану не сработала, женщинам пришлось занять места с обеих сторон от правителя.
Мужчина вел себя как настоящий джентельмен – поддерживал непринужденную светскую беседу, ухаживал за дамами и был очень предупредителен. Леди невольно расслабились, а суровая герцогиня даже подобрела и вполне благосклонно стала смотреть на гостя, да и было видно, что тот проявляет неподдельный интерес к одной из графинь, прибывших вместе с мужьями засвидетельствовать свое почтение и подтвердить присягу Императору. К слову, граф Рошель был очень даже не против воспользоваться такой возможностью, ведь правитель щедро вознаграждает своих любовниц. А мораль? О чем вы? Брак у аристократов редко бывает по любви, да и упускать такую удачную возможность верх глупости, на которую способен только герцог Турон… но об этом будут шептаться осторожно по углам и потом…
А сейчас яркая красавица, леди Луиза откровенно строила глазки и всячески показывала, что не прочь утешить одного конкретного мужчину в его затяжном трауре. Император Август довольно посматривал в ее сторону.
Трапеза прошла на удивление спокойно: правитель благосклонно отпустил внезапно уставшую и непрерывно зевающую леди Амалию к себе – сказывались возраст и суматошный нервный день. Затем и сам пожелал удалиться в свои покои, а за следом за ним разошлись и все остальные.