— Если бы Дивий их видел, точно бы не отпустил меня, — сорвалось с губ Зариславы.
Ветрия долгим взглядом поглядела на дочь.
— Ты так не хочешь замуж? Видно и правда, не дождусь от тебя внуков. Помру и не увижу.
Зарислава содрогнулась, но промолчала, прикрыла крышку и прошла к сундуку. Разговор на том был окончен. Пока доставала платья, одни простые, другие понаряднее, с вышивкой — всё же на людях будет, и пояса с очельями выбирала разные, Ветрия завернула свежевыпеченный хлеб в рушник, насыпала в мешочек соли, сложила в суму. Выставила на стол горшок с кашей ячменной, разлила в плошки ароматного ягодного отвара.
Зарислава тем временем, свернув выбранную одежду в мешок заплечный, всё думала о предстоящем пути. Духи помогут в дороге, опасность всякую отведут, лес травницу не пугал, а вот что её может поджидать за стенами крепости, девица боялась думать. Быть может, там опаснее, нежели в самой глухой чащобе?
Собрав необходимые в пути вещи, Зарислава переоделась в шерстяное платье, подвязав пояс козьей шкурой. К утру будет прохладно, а ехать придётся без остановки всю ночь. Волосы она по обыкновению не заплела в косу, но очелье с витиеватыми обережными подвесками формы солнца с лучами подвязала. Потом прошла к столу, присела на лавку, взяв в руку деревянную ложку, запустила её в кашу, щедро сдобренную маслом.
Ветрия, наблюдавшая за ней со стороны, вдруг призналась, беспокойно оглядев девицу:
— Боязно мне тебя одну отправлять.
Зарислава, прожевав кашу, легонько коснулась сухой руки Ветрии.
— Не волнуйся, матушка, всё будет со мной хорошо. Право, я же многое от тебя переняла, обижать себя не позволю, не пропаду. Буду осторожной.
Волхва притихла, но к еде не притрагивалась, всё смотрела на Зариславу, и тревога гуляла в её ясных глазах.
— Ты у меня настоящая умница, Боги мне послали сокровище, — волхва замолкла, нахмурилась. — Не хотела тебе говорить, да нужно.
Зарислава опустила ложку в кашу, насторожилась, внимательно оглядела матушку. Никогда она раньше не слышала от старухи такого признания.
— Я вечерком-то, после того, как уехала княжна, резы6 разбросила.
— И что же показали они?
— Силу тёмную показали, судьба Вагнары связана с колдуном, не простым, а что есть не человеком, начало его звериное.
Зарислва долго посмотрела на волхву, обдумывая сказанное.
— Ты уж будь с девкой этой осторожнее, на глаза не попадайся, пускай Радмила всё и решает, а ты не влезай, в стороне будь, тихо дела свои совершай, и пусть о том, что ты травница, что помогаешь княжне, никто не знает.
— Не оборотень ли? — спросила Зарислава, а у самой холодок побежал по спине.
Слыхивала она, что жил в лесах народ племени древнего, умели они в животных разных перекидываться, кто волком, кто медведем.
— Не знаю, дочка. Не могу ответ точный дать. Защита на том человеке. Так что гляди внимательней. Коли колдун почует силу, попытается отнять её.
Зарислава опустила взгляд и зачерпнула каши, впрочем, есть ей уже и перехотелось.
Волхва поднялась со своего места, пошарила по верхней полке, сняла короб деревянный, открыла, извлекла небольшую резную деревянную фигурку, вложила в руки дочери, заглянула в глаза, проговорила вкрадчиво:
— Пусть оберегает тебя от чёрного глаза и беды. Носи его всюду.
На ладонях Зариславы лежал деревянный потёртый временем Бог Чур. Тот самый, который передавался из рода в род по женской стороне. Травница сжала его, к груди поднесла.
— Всё сделаю, как говоришь.
— А я буду молить Богиню беречь тебя.
Зарислава, дабы не тянуть время — всё меньше нравилось ей согласие помочь княжне, поднялась, подхватила вещи. Вместе с волхвой вышли на порог. Здесь травница повернулась к матушке.
— Не провожай меня дальше, — попросила она.
Ветрия обхватила её лицо тонкими пальцами, поцеловала в лоб, осенила перуницей.
— Ступай, Боги в помощь тебе.
Зарислава кивнула, долго вглядываясь в лазоревые глаза матушки. Никогда она не расставалась с ней так надолго. Отступила, развернулась и зашагала к калитке, но, оказавшись за частоколом, ощутила, как дрожь пробрала её. Как хотела она стать жрицей, а теперь, когда предстоит ей дальний путь в одиночестве, так и засаднило в груди. Тоска нашла, девице захотелось вернуться в избу, лечь на лежанку и накрыться одеялом да слушать, как тихо поёт матушка у веретена под лучиной. А с первым петухом проснуться и заняться делами обыденными.