Осторожный Ион пытался сопротивляться:
— Не поздно ли? Уже темно.
— Нет, не поздно! — Мирче, уже изрядно охмелевший, был склонен к таким безумным затеям. — Поедем же и попросим графа Дракулу о помощи в нашем новом проекте.
Все стали смеяться и заказали еще пива. Потом Ион пригласил своего трезвого приятеля, который жил неподалеку от Сибиу, и они все, на ночь глядя, помчались на машине в Карпаты…
— Роман, что случилось? — отец Гавриил тревожно посмотрел на молодого монаха. — Почему мы остановились?
— Одну секунду, отче, я немного отдышусь. Что-то мне сегодня нехорошо, — Роман посмотрел на старинную башню, стоящую, как одинокая ладья, в эндшпиле, среди густой растительности.
— А почему ты остановился прямо возле Морфино, Роман? — молдаванин испуганно потеребил свой подрясник — Ой, не нравится мне твое состояние! Давай-ка немного помолимся. Да поможет нам Матерь Божья!
Монахи стали читать Иисусову молитву по четкам, как по-гречески, так и по-румынски. Морфино была лаврской пристанью, это название шло из давних веков, когда Афон еще не был монашеской республикой. По преданию, на этом месте, где сейчас стоит башня, было языческое капище «черной Венеры». Ее идол, отлитый из бронзы, был закован в цепи, и медная повязка закрывала глаза статуи. Слепая черная Венера покровительствовала преступникам, особенно пиратам, которые приносили своему кумиру человеческие жертвы, она в ответ прибавляла им удали и посылала удачу в разбоях. Даже после того, как христианская вера восторжествовала в империи, кровожадные пираты, охотившиеся на сарацинские, византийские и генуэзские корабли, прятали здесь, в своем бандитском пристанище, награбленные сокровища, а в построенной руками рабов башне замуровывали заложников. Морфино была пиратской пристанью долгие годы, пока святой Афанасий с помощью своего бывшего послушника — аутократора[7] Никифора Фоки, не учредил на Афоне монашескую республику.
На горе были только три места, в которых монахам никто не благословлял жить и молиться. Первое — это пещера святого Петра Афонского, знаменитого отшельника Святой горы. Говорят, его борода была двенадцати метров длиной, он читал мысли и судьбы, как свитки, и ничего не ел и не пил, подобно бесплотным. Некоторые считают, что именно он учредил на горе братство невидимых подвижников, которые своим тайным молитвенным подвигом сдерживают силы мирового зла. Пока это братство существует, антихрист придти не может, и конец света отодвигается на неопределенное время.
Все пустынники, что дерзали поселиться в пещере святого Петра, быстро сходили с ума, и их тела после смерти не разлагались, что считается в афонской традиции самым дурным признаком. Чтобы отвадить чересчур самоуверенных подвижников, несколько столетий назад лаврским властям эту пещеру пришлось даже замуровать.
Второе место — Антиафон, или, как его еще называют, малый Афон. Это небольшая гора, которая находится немного к северу от вершины великого Афона. Там были и есть походящие для безмолвия места, но почти все монахи, которые пытались подвизаться близ малого Афона, впадали в прелесть или кончали с собой. Больше туда никто не осмеливается даже и приходить. Старые монахи поговаривали, что Антиафон — место обитания самого дьявола, который там устраивает планерки — отдает приказы бесам, летящим оттуда, словно летучие мыши, в разные стороны Святой горы искушать подвижников благочестия. Однажды ночью на вершине Афона во время бдения — как раз было Преображение Господне — многие видели, как над Антиафоном струились многочисленные языки пламени и слышался странный хохот.
И, наконец, Морфино — бывшее святилище черной Венеры, одинокая башня.
К этой башне, хотя она была не так далеко от дороги, совсем нет тропинки. Путь особо рьяным туристам преграждают колкие тернии и цепкие кустарники. Те рабочие, албанцы, которые трудились на арсане[8], божились, что не один раз видели близ башни огромного аспида — их почти не осталось на Святой горе, а может быть, и совсем уже вымерли. Змей зловеще повис на колючем дереве, как бы преграждая путь к своей владычице — черной Венере, глядя на рабочих умными злыми глазками и предостерегающе шипя. Его шипение — миллионы распыленных капель смертоносного яда, убивающего на расстоянии полутора метров. Морфино!
Роман, неожиданно для себя, спросил:
— Отец Гавриил, почему греки не уничтожают языческие капища? Одно из них находится прямо близ лавры, другое — в Железном дворце и вот Морфино возле самой лаврской пристани?